1.1 Понятие свободы совести и вероисповедания в истории взаимоотношений государства и церкви
Рассмотрим, как осуществлялось историческое развитие соотношения свободы совести и вероисповедания. В течение нескольких веков Российское государство объединяло и соединяло в мирном сожительстве различные конфессии. И литература, и искусство, выросшие на православной основе, объединяли разные народы и культуры. Именно потому, что в основе православной веры лежит свободный выбор и личный пример жизни народов, обычаев, а не принуждения. Поэтому не случайным является интерес, который вызывают вопросы, связанные с реализацией свободы совести в современной России. Эти основы изложены в принятой ООН еще в 1948 году Всеобщей декларации и развиты в системе международных пактов и конвенций, подписанных Россией (или до нее СССР), и в самой российской Конституции.
Впервые вопрос о свободе совести возник с началом Реформации в Европе. Идеологи Реформации выдвинули тезис, которым фактически отрицалась необходимость католической церкви с её иерархией и духовенство вообще.
Британский Билль о правах 1689 года признавал за личностью права иметь свои собственные мнения и убеждения, следовать своим убеждениям, что бы ни советовали окружающие, и т. д.
Во Франции принцип свободы совести был впервые провозглашен в статье 10 Декларации прав человека и гражданина, в котором идёт речь о том, что «никто не может быть преследуем за свои убеждения, даже религиозные, при условии, что их обнародование не угрожает общественному порядку». Французский Гражданский кодекс 1804 года – кодекс Наполеона вообще не касается религиозных вопросов, демонстрируя таким образом, что государство в своих фундаментальных основах является светским.
Первая Конституция США 1787 года не содержала перечня неотчуждаемых прав, поскольку отцы-основатели исходили из того, что естественно принадлежащие человеку права не нуждаются в подтверждении в тексте Основного закона. Их перечисление могло быть воспринято как исчерпывающий перечень прав и свобод, что могло привести к ущемлению прав, не вошедших в перечень. Отсутствие в Конституции перечня федерально закреплённых прав и свобод вызвало критику этого документа. Вновь избранному Конгрессу США в 1789 году были предложены проекты поправок, содержащих положения о политических и личных правах. Десять первых поправок к Конституции США, составивших федеральный Билль о правах, были ратифицированы к концу 1791 года. Были приняты поправки, предусматривавшие свободу вероисповеданий, свободу слова и печати, право народа мирно собираться и обращаться к правительству с петициями, неприкосновенность личности, жилища, бумаг и имущества и другие права.
Всеобщая декларация прав человека была принята на третьей сессии Генеральной Ассамблеи ООН резолюцией 217 А от 10 декабря 1948 года и определила базовые права человека. В статье 18 Декларации указано: «Каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии; это право включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком в учении, богослужении и выполнении религиозных и ритуальных обрядов» .
М.О. Шахов определяет взаимоотношения государства и религии как «совокупность исторически складывающихся и изменяющихся форм взаимосвязей и взаимоотношений институтов государства, с одной стороны, и институциональных образований конфессий (религиозных объединений, духовно-административных центров, конфессиональных учреждений), с другой стороны. В основе этих взаимоотношений лежат законодательно закрепленные представления о месте религии и религиозных объединений в жизни общества, об их функциях, о сферах деятельности и компетенции всех субъектов данных отношений» .
Историко-правовой подход позволяет всестороннее охарактеризовать политику государства по отношению к религиозным институтам. История Российского государства подтверждает факт системных взаимосвязей религиозных и государственных институтов. Введение христианства (988 г.) изначально преследовало политические цели укрепления центральной власти. Сочетание главенствующей роли княжеской власти в церковном устроении сменялось добровольным самоограничением власти в пользу церкви .
Как можно заметить, в Конвенции заложены два основных направления европейского регулирования, связанного со свободой совести.
Первое направление заключается в следующем. Защита свободы совести как права любого человека свободно исповедовать любую религию, которое включает в себя такие аспекты, как свободное изменение своих религиозных или иных убеждений; гарантии свободы исповедовать религию, как-то, свобода исповедовать свои убеждения публично или частным порядком, единолично или сообща с другими, через обычные для этого формы – богослужение, учение и отправление обрядов.
Вторым основным направлением регулирования является обеспечение толерантности и общественного согласия с тем, чтобы реализация свободы совести одними людьми не ущемляла прав и свобод других людей. Именно для этого в Конвенции заложены нормы о возможном ограничении свободы совести.
Это направление развивается и в других европейских документах. Особое место в системе европейского регулирования свободы совести принадлежит Рамочной конвенции Совета Европы о защите национальных меньшинств 1995 года. Это обстоятельство, безусловно, связано с особым местом, которое занимают отношения с национальными меньшинствами в Европе в поддержании мира и стабильности на континенте.
Статья 8 Конвенции традиционно обязывает ее участников «признавать за лицом, принадлежащему к национальному меньшинству, право открыто исповедовать свою религию, а также право создавать религиозные учреждения, организации и ассоциации» .
Сегодня европейское право в области прав и свобод человека инкорпорировано в правовую систему ведущего интеграционного объединения современной Европы – Европейского Союза. Поскольку все государства Европейского Союза являются членами Совета Европы, хотя и не все члены Совета Европы входят в Европейский Союз, долгое время ЕС в области прав и свобод человека ограничивался констатацией обязательности норм Совета Европы. Однако в последнее время произошли существенные изменения в этой сфере, и Европейский Союз внес свой определенный вклад в развитие европейских представлений о правах и свободах человека, в том числе свободе совести – в 2000 году была принята Хартия об основных правах.
Конечно, степень светскости не везде оказывается одинаковой, но ни одно государство (разумеется, исключая Ватикан) не строит свою внешнюю и внутреннюю политику под непосредственным влиянием той или иной религиозной организации и исходя в первую очередь из её интересов. Религия всё в большей степени становиться частным делом. Об этом свидетельствует, например, отказ депутатов Евро-парламента включить в Конституцию Европейского Союза (одобрена в 2004 г.) упоминание о Боге и христианских корнях цивилизации континента, на чем настаивал Ватикан, ограничившись ссылкой на «культурное, гуманистическое и религиозное наследие Европы».
Однако всё сказанное выше, вовсе не означает удаления религиозных организаций из общественной жизни, их дискриминации, как это иногда считается. Светскость государства лишь указывает на существование совершенно определенных реалий, которые теперь оформлены законодательно, в рамках которых религиозные организации через общепринятые демократические процедуры могут высказывать и отстаивать свою точку зрения, предлагать её обществу, при отсутствии стремления получить какие-либо преимущества.
Исследователи единодушно констатируют многообразие конкретных форм и путей осуществления взаимоотношений между государством и религиозными организациями. Обычно выделяется:
– модель отделения (Франция, Нидерланды, Венгрия, США);
– модель государственной церкви (Англия, Греция, Дания, Норвегия, Исландия);
– модель сотрудничества (Испания, Италия, Германия, Польша).
Вторая модель, безраздельно господствовавшая на протяжении многих столетий, постепенно уходит в прошлое. Свидетельством этому может служить, например, отделение Церкви Швеции от государства (2000 г.), достижение Церковью Англии в последние десятилетие гораздо большей религиозной свободы по сравнению с предыдущим периодом, вплоть до заявлений архиепископа Кентерберийского Р. Уильямса о намерении добиться в перспективе её полной самостоятельности.
Первую модель, видимо, следует признать оптимальной, но в ближайшее время пока не осуществимой. Но движение в направлении постепенного перехода к первой модели наблюдается вполне отчетливо.
Несмотря на казалось бы в целом благополучную ситуацию с формированием и развитием свободы совести за рубежом, связь между свободой совести и отделением Церкви от государства и там, по-видимому, неоднозначна. С одной стороны, существует положительная корреляция между отделением церкви от государства и обеспечением в этом государстве свободы совести. Например, шариат включает в себя нормы и правовые и религиозные. Так, к примеру, в 2006 году шариатский суд Афганистана приговорил к смертной казни мусульманина, сменившего религию. С другой стороны, отделение церкви от государства не гарантирует свободы совести, а не отделение её не исключает. Так, известны страны с государственной церковью (например, Великобритания и большинство других монархических государств Европы), тем не менее, обеспечивающие своим подданным право исповедовать религию по выбору или не исповедовать никакой. Напротив, в некоторых государствах с отделённой церковью (все коммунистические режимы, Ирак при Саддаме Хусейне) адепты многих религий (при коммунистах – все верующие, при Саддаме Хусейне – шииты) подвергались дискриминации.
Всерьёз говорить о проблемах, связанных с реализацией свободы совести применительно к России можно с 988 г. – официальной даты Крещения Руси. Именно с этого времени мы можем говорить о политики «двойного стандарта» в реализации основных принципов свободы совести. Отчасти именно возникшие в это время двоеверие, стало основой для этой неоднозначной политики. До этого момента восточнославянское язычество, в определенной степени имевшее характер государственной идеологии, но не обладавшее эксклюзивистским потенциалом, и другие религии – прежде всего, интенсивно распространяющиеся христианство, достаточно мирно уживались друг с другом. Русь, приняв христианский вариант представлений Византии, еще длительное время оставалась под влиянием языческих воззрений, которые своеобразно включались в православное вероучение. Вместе с византийским вариантом христианства была воспринята и идея подчиненности церкви светским правителям.
История оставила немало свидетельств о том, как вмешивались в дела церкви Александр Невский (1220–1263), Дмитрий Донской (1350–1389) и другие князья, направляя ее деятельность на укрепление собственного авторитета и государственной независимости. Формирование государственности на Руси сопровождалось движением к централизации власти и одновременно созданием единой церковной структуры. Различные толкования христианского вероучения порождали многочисленные ереси, с которыми православная церковь вела непримиримую борьбу при поддержке светских правителей. Так, в XIV в. в Новгороде, в XV в. в Пскове широко распространилась ересь стригольников, которые отрицали монашество и мирские заботы церкви. В XV в. заявила о себе жидовствующая ересь, которая получила свое название по основателю жидовину Схарии. Эпизодические попытки православной церкви усилить свое влияние на государственную власть в XV–XVI вв. особого успеха не имели.
Развитие общественных отношений в период абсолютизации верховной власти в XVIII в. привело к регулированию государственно-церковных отношений с позиций возрастающей роли позитивного права. В этом смысле реформы Петра I открыли новый период в истории взаимоотношений государства и церкви, ставшей в результате частью общего механизма государственного управления. Учрежденный Святейший синод (заменивший собой институт патриаршества), принятый «Регламент, или Устав духовной коллегии» (базовый нормативный правовой акт, определяющий правовое положение Православной церкви в России) утверждали принцип государственного этатизма в духовной сфере.
Была создана основа для взаимоотношений государства и религии:
1) император стал источником и носителем высшей власти в православной церкви, а власть церкви – производной от власти государства;
2) император осуществлял свою власть в церкви в рамках государственного законодательства;
3) Священный синод явился органом распорядительной власти императора;
4) церковная организация стала одним из ведомств государственного аппарата. По сути, была установлена государственная власть монарха над церковью .
Законодательное закрепление взаимоотношений государства и религии было необходимо для определения не только правового положения церкви, но и ее имущества. В процессе секуляризации церковных земель, церковь лишилась вотчинных прав .
Петр I последовательно стремился к превращению церкви в часть государственного управления. В сфере компетенций религиозных институтов оставались лишь идеологические задачи воздействия на правосознание населения. В XVII в. Российское государство переживало период геополитического расширения и включения в сферу своего влияния различных нехристианских народов. Принципы государственно-церковной политики в XVIII в. по отношению к инкорпорируемым в состав государства этносам можно проследить на примере крещения бурят. Иркутская епархия, которая открылась в XVII в., активно распространяла среди них православие. В этот период крещение бурят носило добровольный характер. Процессы христианизации активизировались в целях создания из крещеных народов надежной социальной опоры в общей системе управления.
В XIX в. понимание свободы совести дополнялось новыми гранями. В «Настольном словаре», составленном под руководством М. В. Петрашевского, говорится, что веротерпимость – это низшая ступень свободы вероисповедания, которая признает гражданскую равноправность членов всех вероисповеданий .
В. В. Берви-Флеровский (1829–1918) выступил за устранение всякого вмешательства политических властей в религиозные вопросы, за отделение церкви от государства: люди должны содержать духовенство за свой счет, и ничто не должно заставлять человека принадлежать к той или иной вере. «Вера должна быть вполне свободное дело совести человека» .
Н. П. Огарев требовал осуществления «свободы проповеди вообще, равно для религии и науки». В деле выбора религии или науки не должно быть никакого государственного принуждения, он должен обусловливаться свободным убеждением. Н. П. Огарев выдвинул мысль о том, что «не только чистота науки, но чистота религии, для верующих, требует невмешательства государственной власти в религиозные дела» и что общество должно прийти «к сознанию необходимости свободы, т. е. чистоты, искренности и нескрываемости каждого убеждения». «Признание свободы убеждения равно религиозного и научного» для Н. П. Огарева есть не только правовое требование, но и нравственное.
Русские религиозные мыслители и философы, такие, как А. С. Хомяков (1804– 1860), К. С. Аксаков (1817–1860), И. В. Киреевский (1806–1856), B. C. Соловьев, Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, Д. С. Мережковский, писатели Ф. М. Достоевский (1821–1881), Л. Н. Толстой к др., оценивали негативно сложившийся союз между русской православной церковью и самодержавием, призывали к секуляризации общественных отношений и нравственному возрождению христианства. Например, С. Н. Булгаков писал: «Вековые преступления против Свободы совести тяжелым свинцом лежат на исторической совести русской церкви» .
Осмысление содержания свободы совести с учетом специфики условий в России нашло отражение в работах В. И. Ленина. Как уже было сказано, по его мнению, религия является частным делом по отношению к государству, это служит предпосылкой обеспечения подлинной свободы совести. Каждый должен быть свободен исповедовать какую угодно религию или не исповедовать никакой. Необходимо отделение церкви от государства и школы от церкви. Недопустимы никакие различия между гражданами в их правах в зависимости от религиозных верований. Всякие упоминания о том или ином вероисповедании граждан в официальных документах должны быть устранены. Церковные и религиозные общества должны стать совершенно свободными, независимыми от власти союзами граждан-единомышленников.
Февральская революция 1917 г. упразднила самодержавие. В программном документе Временного правительства «Обращение к гражданам», опубликованном 07.03.1917 г., содержались указание на отмену «сословных, вероисповедных и национальных ограничений». 20.06.1917 г. было принято постановление Временного правительства о передаче церковно-приходских школ в ведение министерства народного образования, против которого выступила православная церковь, заявив, что этот акт «причиняет большой вред церкви и ее христианской просветительной деятельности». 14.07.1917 г. появилось постановление Временного правительства «О свободе совести», в котором закреплялся принцип союза церкви и государства.
