1. ИНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИЯ СТРАТЕГИЧЕСКИХ ОТРАСЛЕЙ ЭКОНОМИКИ
1.1 Институциональная теория: анализ методологии
В течение всех XX-х и начале XXI вв. институциональная теория достаточно быстро развивается, охватывает все новые направления анализа, переходя от социального конфликта к изучению вопросов компании, анализу эффективности ее деятельности и т.д.— изучение того, как в целом должна работать экономическая система.
Следует выделить ряд работ, в которых используются исследования институционального анализа:
К. Эрроу, Г. Минза, А. Берли, Ф. Хайека (институциональный подход к анализу экономической системы);
Дж.К. Гэлбрейта, Р. Хейлбронера (теории технократического детерминизма);
Ф. Перру, Ж. Фурастье (концепции социологического направления);
Г. Мюрдаля, К. Виттфогеля, У. А. Льюиса (исследования проблем третьего мира) и других.
К ученым, которые внесли значительный вклад в развитие неоинституциональных теорий, относятся Р.Коуз, О.Уильямсон, Д.Порт.
Основными работами Коуза являются «Природа компании» 1937 года, «Природа социальной издержки» 1960 года и др.
Р. Коуз является одним из самых известных ученых и экономистов мира. В своих исследовательских работах Коуз постоянно следил принципу: рассматривать реальный мир экономического явления, не оставаясь в рамках написанной на бумажной основе экономики.
Введенная им в экономический анализ категория «трансакционные издержки» привела к своеобразной революции в экономической науке и заставила взглянуть на трансакцию как на продолжение производственного процесса, а на трансакционные издержки как важнейший фактор при принятии инвестиционных решений.
В своей статье «Природа социальных издержек» (1960) Коуз продолжил свои исследования, используя трансакционные издержки для оценки вредных последствий1.
Фактически в своей работе Коуз описал экономические механизмы, которыми часто пользуются суды, вынося решения, а также создавая тот или иной прецедент. Через призму трансакционных издержек Коузу удалось установить «теоретическую» взаимосвязь между правовой и экономической системами.
Сформулировавший теорему Коуза, Дж. Стиглер назвал мир с нулевыми трансакционными издержками столь же странным, что и физический мир без сил трения. Экономическая система существует с неким «трением», которое усложняет осуществление экономических обменов.
В «воображаемом» мире с нулевыми трансакционными издержками размещение ресурсов не зависит от правовых позиций: люди всегда могут договориться, не неся никаких издержек, о приобретении, подразделении и комбинировании прав так, чтобы в результате увеличилась ценность производства .
При нулевых трансакционных издержках производитель включает в контракт все, что необходимо для максимизации ценности производства и нет никакой экономической основы для существования фирмы.
Таким образом, Коуз предложил совсем иной взгляд на проблемы фирмы, который был принят научным сообществом.
О.И. Уильямсон — американский экономист, представитель неоинституционализма.
Уильямсон внес огромный вклад в развитие теории институтов и теории трансакционных издержек. Его книгу «Экономические институты капитализма» (1985), по утверждению многих экономистов, можно считать настоящей энциклопедией трансакционного подхода. По Уильямсону, «идея о том, что микроэкономические проблемы решаются при условии формирования правильных цен, являет слишком упрощенный подход. Формирование правильных экономических институтов представляется гораздо более значительной научно-прикладной задачей».
Как и Р. Коуз, Ульямсон отмечал огромную степень влияния трансакционных издержек на конструирование экономической организации. Однако в отличие от Коуза основной акцент делается не на правах собственности, а на трансакционных издержках при заключении межфирменных и внутрифирменных сделок.
Трансакционная концепция Уильямсона не отрицает полностью технологический подход, а существенно его дополняет. По мнению Уильямсона, «идеи теории трансакционных издержек наиболее успешно используются совместно, а не в противоречии с другими способами изучения одного и того же явления, а многообразие феноменов деловой практики, которое можно плодотворно исследовать с помощью трансакционной концепции, удивляет даже таких убежденных сторонников, как я» .
Описывая развитие экономических исследований в период с 1940 по 1970 г., Уильямсон отмечал следующие «упущения»:
1. считалось, что деятельность фирмы точно отражается производственной функцией;
2. рынки рассматривались как средства подачи сигналов о характере экономических процессов;
3. заключение наиболее выгодных контрактов осуществлялось посредством аукционов;
4. изучением хозяйственных конфликтов пренебрегали ввиду наличия механизма судебных разбирательств, предполагавшегося эффективным. То есть отсутствие исследований экономистов по проблемам, явившимся причиной конфликтов, а также предлагавшим пути решения конфликтов стали, по мнению Уильмсона, одним из объяснений созданной неэффективной системы механизмов решения конфликтов.
Д.С. Норт — американский экономист, историк, определивший развитие институциональной теории в новом направлении, а именно новой экономической истории и теории экономического развития. Основные работы — «Экономический рост США в 1790—1860» (1961), «Институциональные изменения и рост американской экономики» (1971), «Подъем западного мира» (совместно с Р. Томасом, 1973), «Структура и изменения в экономической истории» (1981), «Институты, институциональные изменения и функционирование экономики» (1990), «Понимание процессов экономических изменений» (2005) и др.
В основной работе Порта «Институты, институциональные изменения и функционирование экономики» (1990) проведена попытка систематизации институционального аппарата и применения его для анализа эволюции отдельных стран западного мира. Норт дает определение института как системы формальных и неформальных правил, регулирующих взаимоотношения между людьми: «Они абсолютно аналогичны правилам игры в командных спортивных играх. Иными словами, они состоят из формальных писаных правил и обычно неписаных кодексов поведения, которые лежат глубже формальных правил и дополняют их — например, запрещают сознательное нанесение травмы ведущему игроку противника» .
Норт рассматривает факторы, влияющие на изменение институтов, исследует институты с точки зрения их эффективности . Постепенно Порт отходит от предпосылки, что все институты являются эффективными и обращает внимание на роль неэффективных институтов в экономическом развитии, основными из которых являются неформальные правила поведения, психологическая инерция, предрассудки и другие социальные факты. Только «крайняя близорукость экономистов не дает им увидеть, что идеи, идеологии и предвзятости играют большую роль», — пишет Норт.
Значительную роль в развитии экономической системы Норт отводит институту прав собственности. Хорошо определенная система прав собственности может создать условия для быстрого развития экономики, а плохо определенная может сдерживать это развитие на протяжении столетий. Для иллюстрации Норт приводит пример с Англией и Испанией, которые находились в XVI в. примерно в одинаковых стартовых условиях, но в дальнейшем в Англии были четко определены права собственности и сформировались условия для благоприятного развития неперсонифицированных отношений, что позволило снизить трансакционные затраты ведения бизнеса и резко увеличить темп роста экономики.
1.2 Институциональная трансформация
Длительное время в рамках господствующей неоклассической парадигмы экономические системы рассматривались через призму статической институциональной структуры, вследствие чего практически не проводился анализ качественных институциональных изменений. И хотя теория динамических (качественных) изменений в экономике присутствует в рамках марксистской политической экономии, в экономике мэйнстрима такой теории не существует, но ее создание должно опираться на модель институциональных изменений. В последние десятилетия в рамках неоинституционализма достигнуты значительные результаты по модификации положений «защитного пояса» и даже «жесткого ядра» неоклассической парадигмы, но теории институциональных изменений пока находятся на периферии современных институциональных исследований экономики.
В результате рыночной трансформации постсоциалистических экономик возникают специфические институциональные структуры, не позволяющие использовать преимущества расширенного рыночного порядка как наиболее эффективного способа хозяйственной координации. Рынки, формирование которых рассматривалось как панацея для постсоциалистических стран, в ходе осуществления радикальных экономических реформ часто показывали свою несостоятельность. И дело здесь не в «провалах рынка» и даже не всегда в «провалах государства». Причины неэффективности рыночных механизмов кроются в упрощенном понимании рыночного процесса и цены как основного результата его функционирования, а также роли цен в динамических институциональных структурах.
Если цены на рынке формируются в процессе конкуренции, то долгосрочные ориентиры, определяющие порядок экономической организации, также конкурируют с альтернативными вариантами поведения. Когда институциональная структура находится в стадии формирования или изменения, то институты, конституирующие ее, будут возникать и закрепляться в зависимости от сравнительной эффективности альтернативных способов координации хозяйственной деятельности.
Рынок как способ хозяйственной координации возник давно. Древние общества использовали рынки для обменов, как локальных, так и межгосударственных. Как форма координации деятельности экономических субъектов рынок долгое время не был связан с ростом благосостояния народов, так или иначе включенных в рыночные отношения. Только формирование соответствующих институциональных структур позволило спонтанному механизму рыночного обмена трансформироваться в «невидимую руку», ведущую общество к росту благосостояния.
Неэффективность одних и эффективность других механизмов координации выявляется в результате институциональной метаконкуренции. Обычно в экономической литературе под метаконкуренцией понимается конкуренция институтов: «Если какая-либо форма экономической организации существует, значит, она эффективна, потому что в процессе конкурентной борьбы выживают сильнейшие, т. е. наиболее эффективные институты».
Ухудшающий отбор институтов с убывающей предельной отдачей, приводящий к возникновению парадокса неэффективности рынков, который наблюдается при наличии принуждения со стороны государства или властных групп, возникает и при действии спонтанных эволюционных процессов.
Для объяснения причин устойчивости парадокса неэффективности рынков мы выдвигаем следующую гипотезу: функционирование механизмов ухудшающего отбора институтов в условиях трансформации экономических порядков приводит к асимметрии информационных потоков и возникновению избирательных стимулов у групп, заинтересованных в закреплении институтов с убывающей предельной отдачей. Эти процессы позволяют группам с избирательными стимулами получать институциональную ренту и проводить политику, направленную на консервацию существующих неэффективных институциональных структур.
Таким образом, если анализировать ситуацию «парадокса неэффективности» с позиций предложенной выше концепции эффективности рыночного процесса, можно сделать ряд очень важных замечаний. Во-первых, обмены с неэффективными институциональными ограничениями могут быть эффективными по Парето, но в то же время вести к свертыванию открытых рынков. Во-вторых, стабильность таких хозяйственных порядков достигается путем внеэкономического принуждения к обмену. В-третьих, при отсутствии или ослаблении внеэкономического принуждения система стремится к точке свертывания рыночных обменов, следовательно, она будет неэффективна с позиций эффективности рыночного процесса.
Одной из иллюстраций парадокса неэффективности рынков, но от обратного, служит так называемый эффект «экономики QWERTY» (QWERTY - название наиболее распространенной раскладки английской клавиатуры на пишущих машинках и компьютерах). Суть «экономики QWERTY» состоит в том, что путем рыночного отбора могут существовать ситуации внедрения неэффективных технологий (существуют более экономичные раскладки клавиатуры, например, клавиатура Дворака) с позиций Парето-эффективности. Дж. Мокир объясняет такую ситуацию тем, что внедрение технологии QWERTY было сопряжено со значительными положительными внешними эффектами, что привело к расширению обменов, связанных с использованием данной технологии. Следовательно, такая технология является эффективной с позиций эффективности процесса, что обусловлено существующей институциональной структурой.
Рассмотренный с помощью концепции нейтральных рынков случай экономических обменов показывает, что в зависимости от институциональных условий система может двигаться в сторону как расширения, так и свертывания обменов. Этот процесс зависит не столько от статичного состояния институциональной структуры, которая в модели характеризуется коэффициентом к, сколько от динамики процесса институциональной трансформации.
Однако не всегда возможно правильно охарактеризовать институты относительно того, препятствуют они в конкретных исторических условиях обмену или нет. Примером такого института могут служить гильдии средневековья. Гильдии не всегда способствовали росту распределительных коалиций и снижению конкуренции и эффективности. На определенном этапе экономического развития гильдии были единственным способом институциональной адаптации. Историческое доказательство, предложенное А. Грифом, указывает на то, что в период коммерческой революции такой институт, как купеческая гильдия, поддерживал расширение торговли. Купеческая гильдия была условием расширения торговли, ее появление не было вызвано новыми прибылями от торговли. Более того, выбор времени возникновения гильдии и, следовательно, расширения торговли был определен социальными и политическими факторами.
Культура и система традиционных институтов, имеющихся в обществе, часто используются для объяснения успешного (неуспешного) экономического развития, хотя оно не всегда достаточно для построения теорий качественной динамики социальных систем. При объяснении японского экономического роста многие приписывают его главным образом особому характеру японской культуры или самих японцев. Однако особенный характер японской культуры и менталитета долгое время не позволял достигать японской экономике каких-либо значительных успехов, консервируя архаическое производство и вопиющую бедность. Западных путешественников в середине XIX в. часто поражала крайняя бедность народа и то, сколько семей нищета толкала на детоубийство. Хотя уровень грамотности был достаточно высоким (по стандартам бедных обществ того времени) и общество в определенных отношениях прогрессировало, оно было поразительно слабым как в технологическом, так и в военном отношении.
Концепция зависимости от предшествующего пути развития также объясняет, почему в некоторых обществах с повторяющейся настойчивостью элита (в первую очередь политическая) выбирает из возможных альтернатив экономической политики наихудшие. Исторические примеры такого выбора приводят многие современные экономические историки, в частности, Нобелевский лауреат Д. Норт, рассматривая случаи выбора неэффективной политики на протяжении почти четырех столетий в Испании.
Процесс институциональной трансформации является эволюционным и исторически обусловленным. В экономике роль генов выполняют институты. Это соответствует традиционному эволюционному подходу в экономической теории, хотя чаще рассматриваются в этой роли не институты, а рутины. Под рутинами Р. Нельсон и С. Уинтер понимают все нормальные и предсказуемые образцы поведения фирм. В эволюционной теории рутины играют ту же роль, что гены - в биологической эволюционной теории. Если допустить широкую трактовку «образов поведения фирм» как правил, структурирующих повторяющиеся взаимодействия, то вывод относительно генов и рутин можно спроецировать и на институты.
В конкурентных условиях отбор институтов зависит от типа взаимодействий экономических субъектов, которые детерминируют образование института. Следовательно, отбор институтов осуществляется по критерию соответствия текущих взаимодействий с прошлыми. Это определяет отбор неэффективных институтов и технологий, которые, будучи сравнительно неэффективными (согласно концепции эффективности рыночного процесса), закрепляются, соответствуя предыдущим взаимодействиям, сформировавшим настоящие институциональные структуры. Это означает, что тип взаимодействий экономических субъектов закрепляется в «исторической памяти» (функционировании) института и определяет его эволюцию.
Функционирование того или иного института связано с текущими взаимодействиями экономических акторов: организаций, групп специальных интересов и индивидов. Эти взаимодействия могут быть направлены на изменение существующих институциональных ограничений. Институциональные изменения не обязательно приводят к формированию эффективных институтов.
Сравнительная неэффективность выражается в том, что вновь созданные институты могут обеспечивать более высокий уровень трансакционных издержек, а также приводить к снижению интенсивности экономических обменов. Неэффективность институтов может также определяться убывающей предельной отдачей. Возникает вопрос: почему сравнительно более эффективные институты с возрастающей предельной отдачей заменяются менее эффективными институтами с убывающей предельной отдачей? По нашему мнению, ответ определяется тем, какие взаимодействия приводят к таким институциональным изменениям. Тип взаимодействий может быть классифицирован в духе работ К. Поланьикак формы обмена: редистри- быоция, реципрокность и торговля. Взаимодействия можно разделить также на формализованные и неформальные, связанные с рациональным или оппортунистическим поведением экономических субъектов.
Для иллюстрации отбора институтов с учетом формирования групп интересов можно использовать аналогию модели «бутылочного горлышка» из эволюционной биологии. Если экономическую эволюцию трактовать как процесс роста многообразия, сложности и продуктивности экономики за счет периодически происходящей смены технологий, продуктов, организаций и институтов, то модель «бутылочного горлышка» дает релевантное объяснение смены одного экономического порядка другим.
В биологии «эффект бутылочного горлышка» и «эффект основателя» используются как частные случаи более общей проблемы «дрейфа генов». Если провести аналогию между дрейфом генов в биологии и процессами в социальной и экономической жизни, то аналогом будут масштабные институциональные изменения. Согласно эффекту «бутылочного горлышка» (т. е. очень маленькой популяции), можно наиболее вероятно идентифицировать возникновение нового вида, когда мутация закрепляется с течением времени в поколениях. Малые популяции являются более вероятными кандидатами на микроэволюцию и видообразование, чем большие, потому что в больших популяциях редко какая мутация закрепляется. Иными словами, если вид процветает, имеет много особей и размножается хорошо, то ему, чтобы «эволюционировать», нужно гораздо больше времени (миллионы поколений), чем виду, которого мало и которому плохо живется (ему требуется гораздо меньше поколений). Те признаки, которые были присущи малой популяции в момент прохождения точки «бутылочного горлышка», с большей вероятностью будут мультиплицированы в последующем развитии популяции. Возникающие многочисленные популяции воспроизводят генетическую структуру их основателей. Момент радикальной трансформации того или иного экономического порядка приводит к так называемому трансформационному кризису. Во время этого кризиса резко сокращается количество обменов в экономике и происходит деинституционализация и, следовательно, разрушение старых групп специальных интересов. Следовательно, момент перехода от одного экономического порядка к другому аналогичен «эффекту бутылочного горлышка» в биологии и, таким образом, может быть назван так же при описании экономических процессов. Именно институты, которые остаются от старого порядка и первыми создаются (или импортируются) для нового, т. е. существуют в начальный момент развития новой экономической системы, и приобретают особое значение для дальнейшего развития этой системы. Здесь вступает в действие «эффект основателя». Следовательно, очень трудно изменить вектор экономического развития системы, только что прошедшей через «бутылочное горлышко» кризисной трансформации. Если набор институтов вследствие случайных или незначительных исторических событий оказался сравнительно неэффективным, то система будет воспроизводить эти неэффективные состояния до тех пор, пока не возникнет новая ситуация, которая может быть отнесена к «эффекту бутылочного горлышка».
Именно в процессе прохождения через кризис, характеризующийся «бутылочным горлышком», проходит разрушение в первую очередь старых групп специальных интересов, что согласуется с подходом М. Олсона. Фактически в такие исторические моменты национальный хозяйственный порядок может быть кардинально преобразован или даже заменен на новый вследствие импорта или трансплантации институтов. Однако полная смена социального и хозяйственного порядка будет маловероятной из-за существующего в обществе социального капитала, определяющего фундаментальные социальные отношения, а также связанного с национальными ментальными и поведенческими моделями. Оставшиеся после прохождения «бутылочного горлышка» группы интересов будут инициировать сохранение старых и формирование новых институтов, в сферу действия которых они включены. Именно в зависимости от выгодности для тех или иных групп и будут формироваться эффективные, субоптимальные и вовсе неэффективные институты. От качества социального капитала будет зависеть и состав, и разновидность групп интересов - это могут быть узкие группы со специальными интересами или группы со всеохватывающими интересами. Доминирование групп с узкими специальными интересами в большинстве случаев будет приводить к созданию субоптимальных и неэффективных институтов.
В момент прохождения «бутылочного горлышка» и в ближайшие временные интервалы возможность «институциональных мутаций» будет более вероятна. В это время создается большинство социальных, в том числе и экономических институтов, которые будут определять тип и качество хозяйственного порядка до прохождения системы к новой точке системного кризиса. Примером отбора неэффективных рыночных институтов служат экономики большинства латиноамериканских стран, которые всей своей историей в XX в. показали, что может произойти в результате «неблагоприятного отбора» институтов, и действия групп специальных интересов, которые ведут, по выражению М. Олсона, к социальному склерозу.
В этой связи особый интерес представляют исследования Э. де Сото, посвященные такому феномену, как современный меркантилизм.
Информационная асимметрия, создаваемая государством, группой специальных интересов или иным дестабилизирующим фактором, приводит к неблагоприятному изменению вектора отбора. Поэтому при разработке программ реформирования различных отраслей экономики необходимо учитывать факт нейтральности рынка. В условиях асимметрии распределения стимулов и информации рынок будет мультипликативно воспроизводить неэффективные ситуации. Другими словами, внедрение рыночных механизмов при соответствующих неэффективных институциональных ограничениях приведет либо к консервации неэффективных обменов при наличии принуждения со стороны групп со специальными интересами, либо - при отсутствии принуждения - к свертыванию обменов и закрытию рынков. Такие ситуации могут быть преодолены в процессе эволюции общества и в процессе обучения (в отличие от образования) акторов, которые являются представителями того самого населения, на повышение благосостояния которого нацелены экономические реформы.
Институты, определяющие правила и ограничения для хозяйствующих субъектов, не всегда эволюционируют от менее эффективных к более эффективным. В современной эволюционной экономической теории проблема отбора субоптимальных неэффективных институтов обычно рассматривается в контексте зависимости от предшествующей траектории развития (path dependence). Однако возникновение относительно неэффективных хозяйственных институтов и технологий можно объяснить с помощью феномена экзаптации, т. е. длительного использования правил и механизмов инфорсмента и технологий для осуществления функций, которые изначально не планировались при их проектировании, создании и внедрении.
Институциональные инновации (как и технологические, которые являются результатом государственного финансирования инновационных проектов) являются в большинстве случаев результатом целенаправленной государственной экономической политики. Государство как институциональный инноватор сознательно включается в процесс отбора институтов.
