ГЛАВА I. ПРОБЛЕМЫ ФИЛОСОФИИ ПРАВА В РАБОТАХ И. А. ИЛЬИНА.
Формирование теории государства и права как науки было сложным и противоречивым, ведь общенаучные взгляды на государство и право строились на реалиях общественной жизни определенных исторических периодов - поэтому научные прогнозы о настоящем и будущем государст¬венно-правовом устройстве общества и о закономерностях его развития столь многоплановы. Человек как личность, государство как организация, объединяющая и охраняющая своей властью интересы людей, проживаю¬щих на его территории, общество, воплощающее в себе интересы и личнос¬ти, и государства (в их разнообразном сочетании и взаимодействии), посто¬янно совершенствуются, что вносит и будет вносить существенные коррек¬тивы в разработку научных представлений о наиболее целесообразном раз¬витии государственно-правовой жизни общества.
Идея правовой государственности и правовой жизни общества как наиболее справедливого устройства впервые сложилась у древних греков в виде мысленного образа реального полиса, представлявшего собой объеди¬нение людей, подчиняющихся единому и справедливому закону, города- государства, в котором благополучие граждан зависит от качества государ¬ственного управления. Так, Демокрит, известный своей энциклопедичностью, утверждал, что приличие требует подчинения закону, власти и умственному превосходству. Тяжело быть под властью человека более низкого, по самой природе управлять свойственно лучшему .
Лишь со временем в системе философских знаний обосабливается философия права, предметом которой становится исследование государст¬венно-правовой стороны жизни общества. Развивая идею о формировании философии права и концепции естественного права Н.М. Коркунов писал: «Выяснение идеи права, определение его источника и тому подобные общие вопросы рассматривались в так называемой практической или этической философии, но отдельной философии права не было ни в древности, вообще не знавшей дробного разветвления человеческого знания, ни в средние века, когда и этика почти всецело поглощалась богословием».
Общая философская наука о праве образуется не ранее XVII в. На становление философии права, как отмечает русский правовед Г.Ф. Шершеневич, оказало влияние одно важное обстоятельство: историческое разобщение между философией права и юридическими науками. Юристы изучали право в его фактическом состоянии, не задаваясь вопросом о том, каким оно может или должно быть, а философы создавали идеальное пра¬во, не зная, что такое право в действительной жизни и как применяются его нормы :«Философы не желают сходить с неба на землю, а юристы не хотят поднять своих глаз от земли повыше».
Эта разобщенность существует и ныне, хотя и в меньшей степени, потому что современная юриспруденция в той или иной мере связана со всеми отраслями знания и научная деятельность, результаты ее практи¬ческого воплощения и реальные общественные отношения в конечном счете приобретают форму правоотношений, охраняемых государством, т. е. философия права является методологической базой юриспруденции. По отношению к юридическим наукам философия права решает те же общена-учные проблемы, что и философия в отношении всех отраслей человечес¬кого знания, при этом считается, что основной и высшей научной катего¬рией юриспруденции является «право», которое составляет явления общественные, а затем государственные.
Русская юридическая наука конца XIX - начала XX вв. сочетала в себе самые разнообразные общетеоретические взгляды на государство и право: естественно-правовые (П. И. Новгородцев), социологические (П. А. Сорокин), материалистические (Н. Г. Чернышевский, А. И. Герцен), либе¬рально-нормативные (К. Д. Кавелин, П. Г. Виноградов, М. М. Ковалевс¬кий), социально-психологические (Н. М. Коркунов), социальные (Л. И. Петражицкий). При всем своем разнообразии они едины в основном: и государство, и право - социальные инструменты, призванные обеспечить благополучие человека во всех сферах его жизнедеятельности.
На наш взгляд, право как явление общественной жизни, как мерило свободы и справедливости человеческих отношений сформировалось гораз¬до раньше, чем государство. С возникновением государства право приобре¬тает лишь новое качество: становится правом, охраняемым государством,
его принудительной силой ( в современном обществе основным источником »
права является нормативно-правовой акт - продукт деятельности компе¬тентных органов государства).
В последнее время российскими юристами опубликованы значитель¬ные работы, посвященные общетеоретическим проблемам государства и права. Некоторые авторы на первый план выдвигают вопросы теории права, и это нашло свое отражение в названиях опубликованных ими работ. Наша же цель - изложить основные вопросы теории права (в традиционной последовательности) в той мере, в какой они получили отражение в работах русского философа-юриста И. А. Ильина (1883 - 1954), выявившего еще в начале XX в. четкие, категориальные характеристики развития права.
В качестве виднейшего идеолога либерально-консервативного направ-ления Ильин оставил огромное литературное наследие, охватывающее едва ли не все разделы гуманитарных знаний. Из его политологических трудов первостепенное значение имеет трактат «О сопротивлении злу силой» (1925г.) - попытка восстановить древнее русское православное учение о мече. Наиболее полно взгляды Ильина представлены в сборнике «Наши задачи» ( 1956г. ), выходившем на протяжении последних шести лет его жизни в виде отдельных выпусков. Также необходимо упомянуть трактат мыслителя «О сущности правосознания», вчерне написанный еще в 1919г., но изданный только в 1956, и книгу «О монархии и республике» (1935 г.) (итог исследований о монархическом идеале).
§1.1. Естественное право у И.А. Ильина
Смысл чего-то - это то, что позволяет этому чему-то существовать, функционировать и развиваться; таким образом, задача философии права - выяснить, благодаря чему право существует, функционирует и развивает¬ся. Смысл права выражает отношение идеи права к реальности и включает в себя - в качестве элементов - происхождение, сущность и назначение права.
И. А. Ильин, рассматривая механизм осуществления права, выдвига¬ет на первый план правовой стимул, т.е. правовое побуждение к законопос- слушному поведению, которое включает в себя побуждение к совершению предписываемых правом и к воздержанию от запрещенных им действий.
В своей деятельности люди учитывают определенность условий воз-никновения их прав и обязанностей, льгот и запретов, желаемых или не желаемых ими правовых последствий конкретными юридическими факта¬ми, поэтому в одних случаях субъекты стремятся к возникновению юриди¬ческих фактов, в других - наоборот - препятствуют их появлению. Таким образом, юридические факты (и тем более фактические составы) способны выполнить функцию «предварительного стимулятора», что особенно замет¬но в том случае, когда правовым последствием выступает предоставление определенного блага ( жилья, условно-досрочного освобождения от наказа¬ния и т.п.).
На уровне диспозиции стимулирующим элементом выступает субъек-тивное право. Это подтверждается, на наш взгляд, тем, что субъективные права связаны с удовлетворением прежде всего собственных интересов, выступающих движущей силой правовых связей. «Субъективное право, - отмечает И. А. Ильин, - участвует как в механизме прямого юридического регулирования, так и в общем механизме воздействия, но роль его при этом неодинакова». В первом случае эта категория определяет меру конкретно¬го поведения субъектов, а во втором - может оказывать лишь общее стиму¬лирующее и мотивирующее влияние.
Наряду с субъективным правом, стимулирующим средством в диспо¬зиции Ильин считает законный интерес, являющийся определенной разно¬видностью дозволения. Законный интерес, так же, как и субъективное пра¬во, несет регулятивную нагрузку, направлен на удовлетворение собствен¬ных интересов человека, содействует развитию общественных отношений. Вместе с тем, законный интерес и субъективное право - это различные правовые дозволенности:
- субъективное право есть такое дозволение, которое возводится в правовую возможность, обеспеченную юридической необходимостью;
- законный интерес также можно назвать возможностью, но возмож-ностью в большинстве своем социальной. Это лишь разрешенность дейст¬вий. Следовательно, законный интерес у Ильина есть простая правовая дозволенность, имеющая характер стремления, где отсутствует указание действовать строго зафиксированным в законе образом и требовать соответствующего поведения от других лиц, где отсутствует гарантирован- ность со стороны конкретных юридических обязанностей.
Поощрительные меры, как и меры принуждения, считает Ильин, обеспечивают следование устанавливаемой государством модели правомер¬ного поведения. Таким образом, кроме субъективного права и законного интереса, стимулом на уровне диспозиции могут выступать льготы. Льгота выражается или в предоставлении каких-либо преимуществ, или в час¬тичном освобождении от выполнения обязанностей, или в облегчении усло¬вий их выполнения. Стимулирующая сила льгот все же несколько больше, чем у субъективных прав, так как льгота есть дополнительная возмож¬ность, преимущество, которое дается сверх какого-то права. Самый дейст¬венный правовой стимул при соответствующих условиях - поощрение. Такие различия в силе воздействия поощрительных мер важно учитывать законодателю при использовании стимулирующих средств для организации общественных отношений.
Разумеется, кроме своей основной и сугубо специфической функции (развития социальных связей) правовые стимулы выполняют и иные функ¬ции: социального контроля, мотивационную, воспитательную и коммуни¬кативную. Так, осуществляя функцию социального контроля, правовые стимулы выступают одним из средств, с помощью которых законодатель и правоприменитель координирует деятельность физических и юридических лиц, например, путем обозначения этих стимулов в нормативных и право-применительных актах-действиях, в которых заинтересовано общество и государство. Причем, для Ильина, правовые стимулы - мягкий способ кор-рекции правоотклоняющегося поведения и приведения его в активную форму.
Функция социального контроля правовых стимулов тесно переплета¬ется с воспитательной функцией. Последняя носит характер стимулирова¬ния правосознания и формирования высокой правовой культуры граждан. Воспитательное воздействие правовых стимулов проявляется в виде своеобразного профилактического, предупредительного влияния. Коммуни-кативная функция заключается в том, что правостимулирующие средства выражают собой определенную юридическую информацию, содержат конк-ретные сообщения, поступающие от субъекта управления к объекту, и слу¬жат тем самым особого рода способом связи между ними.
Рассматривая ограничительную функцию правовых стимулов И. А. Ильин, на наш взгляд, смешивает запреты и ограниченные дозволения, называя их ограничениями: например, «убийство запрещено под страхом смертной казни» - это, видимо, ограничение, вместе с тем ограничение на пользование сельскохозяйственными угодьями стоит с ним в одном ряду.
В то же время автор не всегда учитывает, что наказание может служить прекрасным активизирующим фактором (запрет на бездействие: «действуй - а не то накажем»), тогда как поощрение - фактором ограни¬чивающим (побуждение сдерживаться: «если не будешь ничего делать - наградим»): например, предусмотренное законом наказание за недонесение свидетеля об известном ему преступлении, или за преступное бездействие, благодаря которому и совершилось преступление. В этом пункте И. А. Иль¬ин вновь смешивает значения заперта и ограниченного дозволения.
Существуют ограничения активности, прав, запретов и предписаний, - все это совершенно разные ограничения, причем последние три противос¬тоят первому, поскольку относятся только к форме правовой нормы, а не к характеру воздействия. И. А. Ильин выделяет следующие общие признаки правовых ограничений:
1. Правовые ограничения могут быть «связаны с неблагоприятными условиями (угроза или лишение определенных ценностей) для осуществле¬ния собственных интересов субъекта, поскольку направлены на их сдер¬живание и, одновременно, на удовлетворение интересов противостоящей стороны в правоотношении»;
2. Правовые ограничения могут «сообщать об уменьшении объема возможностей свободы, а значит и прав личности, что осуществляется с помощью обязанностей, запретов, наказаний, приостановлений и т. п., сводящих разнообразие в поведении субъектов до определенного «предель-ного» состояния»;
3. Правовые ограничения могут «выражать собой отрицательную правовую мотивацию»;
4. Правовые ограничения могут быть «направлены на защиту общест-венных отношений, выполняют охранительную функцию, предполагают снижение негативной активности».
Такой подход к правовым ограничениям вызывает, на наш взгляд, неоднозначные оценки. Существует мнение (Хропанюк В.Н., Алексеев М.А.), согласно которому, правовые ограничения есть установленные зако¬ном изъятия из правового статуса гражданина, носящие превентивный характер, остерегающие от возможных неблагоприятных последствий как субъектов, относительно которых действует ограничение, так и иных лиц. Другая точка зрения исходит из того, что ограничения есть самостоятель¬ный способ правового регулирования, существующий наряду с запретом. «Запреты и ограничения, - считает юрист А. Г. Батко, - два различных способа правового регулирования. Основное различие их состоит в том, что запреты по своему содержанию указывают на юридическую невозможность определенного поведения, которое фактически возможно, в то время как правовое ограничение представляет собой не только юридически, но и фактически невозможный вариант поведения».
Говоря о правовых ограничениях, Ильин выделяет в них несколько уровней, различных по целям:
1. Ограничения для всех субъектов права.
Данные правовые ограничения есть общепризнанные установления, необходимые для функционирования систем и структурных подразделений, правовых организаций жизни в любом цивилизованном обществе, для упорядочения отношений между всеми субъектами права с целью обеспече¬ния общего блага и нормального развития.
2. Ограничения для государства.
Их цель состоит в уменьшении злоупотреблений со стороны чиновни¬ков и достигается при помощи связывания государственной власти правом, что является обязательным признаком правового государства.
3. Ограничения свобод человека.
Ильин считал данные ограничения важнейшими ввиду особого беспо-койства о них со стороны общества. Разумеется, право ограничивать свобо¬ду, возможность отнимать у людей часть их прав должна быть только у соответствующих государственных органов (как у легитимных представи¬телей всего общества). Вместе с тем, необходима целая система гарантий законного и обоснованного установления и действия правовых ограниче¬ний, ведь «возможность ограничений основных прав и свобод личности по соображениям обеспечения интересов общества в целом, или прав и свобод других лиц всегда таит угрозу, если даже не злоупотреблений, то во всяком случае принятия несоразмерных охранительных мер».
Говоря о смысле права у И.А. Ильина, невозможно обойти вопрос о сущности наказания. В древности социальная значимость наказания и его польза для общества не вызывали сомнения, а его мера определялась принципами, близкими к законам талиона. Отношение более ранних обществ к наказанию с исчерпывающей полнотой выражено в законах Ману, где говорится, что «именно боязнь наказания позволяет всем движущимся и не движущимся созданиям наслаждаться тем, что им принадлежит, она же мешает им уйти от своих обязанностей. Наказание управляет человеческим родом, наказание его охраняет; оно бодрствует, когда все спит, это высшая справедливость, мир превратился бы в хаос, если бы наказание не исполняло свои обязанности».
Американский юрист М. Коуэн полагает, что если мы смотрим на преступника как на лицо, создающее угрозу обществу, то не только наше право, но и наш долг защитить если не себя, то по меньшей мере тех, кто от нас зависит. Ильин, не возражая против этой позиции, добавляет, что «необходимо помешать преступнику в нанесении дальнейшего ущерба обществу и предотвратить совершение подобного же преступления другими лицами». Поэтому, считает он, «должен быть выбран такой род наказания, который произвел бы наиболее сильное и наиболее длительное воздействие на сознание других, и в тоже время причинил бы минимальные физические страдания для преступника» (задача в общем-то непосильная и до сей поры неразрешимая).
Преступления множатся, делаются более изощренными по мере разви¬тия средств борьбы с ними, тюрьмы растут и полнятся и, естественно, вновь и вновь встает вопрос о цели, функциях, назначении и эффективнос¬ти наказаний. Ильин писал: «Лишь там, где национальное правосознание достигло непреоборимой силы, право гарантировано от всякого покушения на него, и на такой гарантии основана в последней инстанции полная прочность, обеспеченность права. Таким образом прочность, обеспечен¬ность права зависит исключительно от энергии народного правосознания, сила и значение законов всегда стоят на одном уровне с моральной силой правосознания». Естественное наказание за совершенное преступное деяние смыкается у Ильина, в работе «О сущности правосознания», с уголовной виной, причем виновность устанавливается уголовным судом и определяется состоянием правосознания, т. е. руководившей им воли к цели права. Согласно сказанному, правонарушитель будет виновным в том случае, если он нарушил норму положительного права по недостаточной воле к цели права, и будет невиновен в том случае, если верный правопоря¬док был его целью и мотивом.
Давая подобную оценку, Ильин убежден, что не все уголовные правонарушения совершаются виновным образом. В результате ответст-венность за вердикт целиком ложится на присяжных, которые обязаны решить вопрос о виновности «по внутреннему убеждению». Субъективные условия, подталкивающие к оформлению определенных «внутренних убеждений», создаются как за счет наблюдения личности преступника, так и за счет разбора предложенного состава преступления, хотя ключевую роль в правосудии призвано играть душевно-духовное состояние подсуди¬мого, которое рассматривается на суде со стороны «сознания и воли». Подсудимый должен быть осужден, если его деяние проистекает из полного сознания и преступной воли. К тому же, в мотивации выделяется не только умысел, но глубокая и всесторонняя продуманность поступка. Приговор присяжных зачастую зависит не от того, знал ли подсудимый, что нарушает норму положительного права и хотел ли он ее нарушить, но от того, что именно заставило его поступить так и какую цель он преследовал.
Итак, «уголовная виновность определяется расхождением субъектив¬ной воли, породившей правонарушение, с единой объективной целью всякого права, а степень виновности определяется степенью и сознатель¬ностью этого расхождения. Человек виновен в том случае, когда его воля, создавшая правонарушение, попирает цель права».1 Иными словами, подсудимый виновен, если он нарушает норму положительного^ нрава ради такой своей частной цели,-которая несовместима со свободным, справедли¬вым общежитием людей.
Таким образом, сущность права видится нам в обеспечении и разграничении жизненных интересов людей, в установлении пределов человеческой воле, в создании и поддержании определенного обществен¬ного порядка.
§1.2. Роль религии в формировании естественного права.
Современная теория права, изучая соответствующие источники, выделяет религию как необходимую ступень (в ряду: религия - мораль - обычай) в формировании юридических правоотношений. Однако право возникает непосредственно из требований религиозной идеи лишь тогда, когда группа людей, одержимых этой идеей, силой подчиняет себе группу других людей, не разделяющих данных религиозных убеждений. Так, носители исламской идеи, исходя из своих убеждений, рассматривают обращение неверных в правоверие силой (так называемый джихад меча) как возможное, если исчерпаны все иные пути обращения.
Носители религиозной идеи, устанавливающие правовую систему, естественно, вкладывают в нее прежде всего свои религиозные ценности, придающие ей сакральный характер (именно эти представления порожда¬ют теологические школы права, возводящие правовые установки непосред¬ственно к высшим основам мироздания.
В языческой древности, когда господствующей формой объяснения мира был политеизм, источник, из которого проистекает позитивное право, видели в воле богов. Особенно сильное влияние религия оказала на законодательства Древнего Востока (Законы Моисея, древнее право персов, Законы Хаммурапи и др.). В Египте и Вавилоне существовало ярко выраженное обожествление власти и закона, центральное место занимает идея небесного происхождения власти и в священной китайской книге «Шу дзин» («Книга истории). При этом, в Китае ступенчатая эволюция духа проявила себя в трех учениях - даосизме, конфуцианстве и легизме. И если основатель даосизма Лао Цзы призывал следовать исключительно внутреннему смыслу (дао) и отрицал значение моральных и правовых норм, усматривая в этом признак деградации духа, то Конфуций главную роль отводил отвлеченным требованиям морали, главным из которых считалось требование гуманности (жень); легисты же (например, Хань Фэй, Шэнь Бу-хай), констатируя утрату общего смысла и бессилие морали, единственным реальным рычагом регуляции поведения людей считали позитивный закон (фа).
В Древнем Риме признавалось влияние как божественных, так и человеческих дел на власть законов и отсюда выводилось естественное право, которому природа научила все живое.1 В период поздней римской империи христианство стало государственной религией, религиозная принадлежность оказывала прямое влияние на правоспособность и дееспособность лица: не христианам запрещалось вступать в некоторые
правоотношения (например, в сделки с землей).
Переплетение права и религии проявило себя не только в сакрализа¬ции многих правовых правил, но и в появлении на рубеже XI - XII вв. такого феномена, как каноническое право, и в создании в XIII в. Corpus Juris Cannonica. Семейно-брачные отношения, право наследования, так называемая «десятина» (отчуждение в пользу церкви наследственной массы) и иные правила имели религиозно-мирские формы в том смысле, что некоторые декреты вселенских соборов и декретарии папской курии регулировали вполне светские отношения. Это касается и России, где со времен Петра Великого до 1917г. (синодальный период) источниками права признавались уставы духовных консисторий и Книга правил Священного Синода. Излагая правовое учение Ильина, следует учитывать вышеизло¬женный материал.
Для Ильина, как и для Гегеля, основу права составляет душевно- духовная сущность, при этом право только проявляется «во внешнем пространственно-телесном мире, сферой же его настоящей жизни остается человеческая душа, в которой оно выступает с силой объективной ценности» , а бытие государства рассматривается через призму духовного истолкования, принимающего вид божественного откровения.
Думается, что религия, для Ильина, есть высшая и последняя инстанция в формировании правоотношений: «Это верховное, руководя¬щее значение религии можно было бы выразить так: то, что ведет человека в жизни в качестве высшего и наиболее ценного содержания - Бог». На обыденном уровне правосознание не имеет духовных корней: оно может быть безразличным и к религии и к праву, однако подлинная религиоз¬ность не может пройти мимо права и государства.
Понимая различный характер двух царств, «кесарева» и «Божьего», Ильин убежден, что их противостояние не носит абсолютного характера и разрешимо в личной душе. Человек имеет право на восприятие Божества (иметь религию есть право человека), и это право (право быть Духом) лежит в основе всех других прав. Для Ильина, потребность в религии порождает потребность в духовной свободе и, следовательно, в правопоряд¬ке. При этом, Ильин утверждает, что право есть необходимая форма духов¬ного бытия человека, а так как религиозное бытие есть бытие духовное, «вне права не может быть и религии».
Ильин обосновывает тезис об искажении права и господстве зла в реальном историческом государстве, в котором добро и зло смешиваются - и по природе, и по действию, и по результатам (вследствие чего возникают «дурное право и дурное государство»). Изжить зло, по Ильину, возможно через религиозное созерцание, указывающее государству его идейное назна¬чение: «установить в земной жизни людей посредством гетерономного регулирования строй, наиболее благоприятный духовному расцвету народа и человечества и воспитывающий граждан к постепенному облагоражива¬нию положительного права силами братства и автономного правосозна¬ния».
Для Ильина важно именно религиозное осмысление государства - «оправдание перед лицом Божьим». Истинная религия не враждебна истин¬ной государственности, она не уводит от нее, но ведет к ее расцвету: «Чело¬вечество должно возобновить свою тысячелетнюю работу над органичес¬ким примирением «царства Божия» с политическим строительством. Но обрести это примирение нельзя ни посредством новой идеологии, ни посредством внешнего соединения государства и ц
