В данном параграфе интерес представляет рассмотреть распад тела, который очень явно выражен в повестях Н. В. Гоголя.
Начнем с рассмотрения повести «Нос»:
«Он засунул пальцы и вытащил – нос!.. Иван Яковлевич и руки опустил; стал протирать глаза и щупать: нос, точно нос! и еще, казалось, как будто чей-то знакомый. Ужас изобразился в лице Ивана Яковлевича. Но этот ужас был ничто против негодования, которое овладело его супругою» [Нос].
В данном случае речь идет о том, что Иван Яковлевич сидел за столом и разрезал хлеб, после чего вскоре обнаружил нос и узнал его – это был нос его знакомого, коллежского асессора Ковалева, которого он сам брил два раза в неделю. О том, что речь идет о распаде тела, свидетельствуют также следующие строки жены названного героя рассказа:
«И слушать не хочу! Чтобы я позволила у себя в комнате лежать отрезанному носу?» [Нос].
Также про распад тела говорится в следующем отрывке повести:
«Иван Яковлевич даже усмехнулся. Вместо того чтобы идти брить чиновничьи подбородки, он отправился в заведение с надписью «Кушанье и чай» спросить стакан пуншу, как вдруг заметил в конце моста квартального надзирателя благородной наружности, с широкими бакенбардами, в треугольной шляпе, со шпагою» [Нос].
В данном случае о распаде тела свидетельствует тот факт, что часть тела в повествовании как будто существует отдельно от человека, и может представлять его лишь одним своим упоминанием: чиновничьи подбородки. Чиновники холят и лелеют себя, любят ухаживать за своими телами, и именно поэтому автор произведения, Н. В. Гоголь, счел возможным представить подбородки отдельно от своих хозяев.
Итак, выше были рассмотрены способы создания распада тела по отношению к цирюльнику, теперь рассмотрим этот случай через самого коллежского асессора Ковалева, который однажды утром проснулся и увидел вместо носа гладкое место:
«Ковалев потянулся, приказал себе подать небольшое стоявшее на столе зеркало. Он хотел взглянуть на прыщик, который вчерашнего вечера вскочил у него на носу; но, к величайшему изумлению, увидел, что у него вместо носа совершенно гладкое место! Испугавшись, Ковалев велел подать воды и протер полотенцем глаза: точно, нет носа!» [Нос].
Здесь помимо носа за создание образа тела отвечает также лексическая единица «прыщик», а о том, что произошел распад тела, говорит гладкое место вместо носа.
Рассмотрим следующий текст, отрывок из художественного произведения:
«Вдруг он стал как вкопанный у дверей одного дома; в глазах его произошло явление неизъяснимое: перед подъездом остановилась карета; дверцы отворились; выпрыгнул, согнувшись, господин в мундире и побежал вверх по лестнице. Каков же был ужас и вместе изумление Ковалева, когда он узнал, что это был собственный его нос!» [Нос].
В приведенном выше тексте описывается, что Ковалев увидел, как его собственный нос пробежал мимо него. Это еще раз говорит о том, что Н. В. Гоголь решил изобразить распад тела, так как даже нос уже принял отдельное существование. Примечательно, что есть много русских поговорок, устойчивых выражений, связанных с носом: вертеть носом, задрать нос, и другие. На основе этого можно сделать вывод, что нос ассоциируется с проявлением гордыни, высокомерия. Может быть, потеря носа связана с тем, чтобы проучить его владельца.
Подтверждением тому, что характер Ковалева был не из лучших, а также тому, что он был слишком самоуверен и самовлюблен, является следующий текст:
«Он поспешил в собор, пробрался сквозь ряд нищих старух с завязанными лицами и двумя отверстиями для глаз, над которыми он прежде так смеялся, и вошел в церковь» [Нос].
Здесь сообщается о том, что Ковалев смеялся над нищими старухами, и именно поэтому можно сказать, насколько коллежский асессор – гнусный человек. Также в этом тексте есть упоминание о распаде тела по отношению к нищим старухам: отверстия для глаз. Таким образом Н. В. Гоголь хотел выразить, возможно, иное видение мира нищими. Не зря говорится, что у нищего душа намного чище.
Теперь обратим внимание на метонимию, использованную в повести под названием «Невский проспект», которая помогает Н. В. Гоголю создать образ распада тела:
«Вы здесь встретите бакенбарды единственные, пропущенные с необыкновенным и изумительным искусством под галстук, бакенбарды бархатные, атласные, черные, как соболь или уголь, но, увы, принадлежащие только одной иностранной коллегии. Служащим в других департаментах Провидение отказало в черных бакенбардах, они должны, к величайшей неприятности своей, носить рыжие. Здесь вы встретите усы чудные, никаким пером, никакою кистью не изобразимые; усы, которым посвящена лучшая половина жизни» [Невский проспект].
В приведенном выше тексте вместо людей используются части тела как средства создания распада тела: бакенбарды, усы. Через цвет и другие характеристики усов и бакенбард осуществляется разграничение между этими частями тела и их владельцами, они как будто живут отдельной жизнью. То же самое можно сказать о том, что по отношению к женщинам писатель использует «талию», чтобы создать образ распада тела. Приведем пример:
«Здесь вы встретите такие талии, какие даже вам не снились никогда: тоненькие, узенькие талии, никак не толще бутылочной шейки, встретясь с которыми, вы почтительно отойдете к сторонке, чтобы как-нибудь неосторожно не толкнуть невежливым локтем» [Невский проспект].
По описанию талии можно судить, какой женщине она принадлежит. О том, что речь идет именно о распаде тела, говорит тот факт, что они как будто обладают правом неприкосновенности, как нечто отдельное.
В продолжение описания людей на Невском проспекте Н. В. Гоголь описывает людей и через рукава:
«А какие встретите вы дамские рукава на Невском проспекте!» [Невский проспект].
Приведем еще примеры создания образа распада в «Невском проспекте»:
«Один показывает щегольской сюртук с лучшим бобром, другой — греческий прекрасный нос, третий несет превосходные бакенбарды, четвертая — пару хорошеньких глазок и удивительную шляпку, пятый — перстень с талисманом на щегольском мизинце, шестая — ножку в очаровательном башмачке, седьмой — галстук, возбуждающий удивление, осьмой — усы, повергающие в изумление» [Невский проспект].
В данном отрывке из художественного текста есть упоминание об одежде, частях тела, украшениях, обуви, - все это служит писателю для создания образов распада тела, так как снова при помощи метонимии все изображается отдельно вместо человека или вместо него.
Итак, на основе проанализированных примеров можно сделать вывод, что распад тела в повестях Н. В. Гоголя касается тех, кто по каким-то причинам стал обладать отрицательными качествами. Как и образы тела, распад тела осуществляется при помощи таких же предметов и явлений: одежда, части тела, обувь.
В данном параграфе интерес представляет рассмотреть распад тела, который очень явно выражен в повестях Н. В. Гоголя.
Начнем с рассмотрения повести «Нос»:
«Он засунул пальцы и вытащил – нос!.. Иван Яковлевич и руки опустил; стал протирать глаза и щупать: нос, точно нос! и еще, казалось, как будто чей-то знакомый. Ужас изобразился в лице Ивана Яковлевича. Но этот ужас был ничто против негодования, которое овладело его супругою» [Нос].
В данном случае речь идет о том, что Иван Яковлевич сидел за столом и разрезал хлеб, после чего вскоре обнаружил нос и узнал его – это был нос его знакомого, коллежского асессора Ковалева, которого он сам брил два раза в неделю. О том, что речь идет о распаде тела, свидетельствуют также следующие строки жены названного героя рассказа:
«И слушать не хочу! Чтобы я позволила у себя в комнате лежать отрезанному носу?» [Нос].
Также про распад тела говорится в следующем отрывке повести:
«Иван Яковлевич даже усмехнулся. Вместо того чтобы идти брить чиновничьи подбородки, он отправился в заведение с надписью «Кушанье и чай» спросить стакан пуншу, как вдруг заметил в конце моста квартального надзирателя благородной наружности, с широкими бакенбардами, в треугольной шляпе, со шпагою» [Нос].
В данном случае о распаде тела свидетельствует тот факт, что часть тела в повествовании как будто существует отдельно от человека, и может представлять его лишь одним своим упоминанием: чиновничьи подбородки. Чиновники холят и лелеют себя, любят ухаживать за своими телами, и именно поэтому автор произведения, Н. В. Гоголь, счел возможным представить подбородки отдельно от своих хозяев.
Итак, выше были рассмотрены способы создания распада тела по отношению к цирюльнику, теперь рассмотрим этот случай через самого коллежского асессора Ковалева, который однажды утром проснулся и увидел вместо носа гладкое место:
«Ковалев потянулся, приказал себе подать небольшое стоявшее на столе зеркало. Он хотел взглянуть на прыщик, который вчерашнего вечера вскочил у него на носу; но, к величайшему изумлению, увидел, что у него вместо носа совершенно гладкое место! Испугавшись, Ковалев велел подать воды и протер полотенцем глаза: точно, нет носа!» [Нос].
Здесь помимо носа за создание образа тела отвечает также лексическая единица «прыщик», а о том, что произошел распад тела, говорит гладкое место вместо носа.
Рассмотрим следующий текст, отрывок из художественного произведения:
«Вдруг он стал как вкопанный у дверей одного дома; в глазах его произошло явление неизъяснимое: перед подъездом остановилась карета; дверцы отворились; выпрыгнул, согнувшись, господин в мундире и побежал вверх по лестнице. Каков же был ужас и вместе изумление Ковалева, когда он узнал, что это был собственный его нос!» [Нос].
В приведенном выше тексте описывается, что Ковалев увидел, как его собственный нос пробежал мимо него. Это еще раз говорит о том, что Н. В. Гоголь решил изобразить распад тела, так как даже нос уже принял отдельное существование. Примечательно, что есть много русских поговорок, устойчивых выражений, связанных с носом: вертеть носом, задрать нос, и другие. На основе этого можно сделать вывод, что нос ассоциируется с проявлением гордыни, высокомерия. Может быть, потеря носа связана с тем, чтобы проучить его владельца.
Подтверждением тому, что характер Ковалева был не из лучших, а также тому, что он был слишком самоуверен и самовлюблен, является следующий текст:
«Он поспешил в собор, пробрался сквозь ряд нищих старух с завязанными лицами и двумя отверстиями для глаз, над которыми он прежде так смеялся, и вошел в церковь» [Нос].
Здесь сообщается о том, что Ковалев смеялся над нищими старухами, и именно поэтому можно сказать, насколько коллежский асессор – гнусный человек. Также в этом тексте есть упоминание о распаде тела по отношению к нищим старухам: отверстия для глаз. Таким образом Н. В. Гоголь хотел выразить, возможно, иное видение мира нищими. Не зря говорится, что у нищего душа намного чище.
Теперь обратим внимание на метонимию, использованную в повести под названием «Невский проспект», которая помогает Н. В. Гоголю создать образ распада тела:
«Вы здесь встретите бакенбарды единственные, пропущенные с необыкновенным и изумительным искусством под галстук, бакенбарды бархатные, атласные, черные, как соболь или уголь, но, увы, принадлежащие только одной иностранной коллегии. Служащим в других департаментах Провидение отказало в черных бакенбардах, они должны, к величайшей неприятности своей, носить рыжие. Здесь вы встретите усы чудные, никаким пером, никакою кистью не изобразимые; усы, которым посвящена лучшая половина жизни» [Невский проспект].
В приведенном выше тексте вместо людей используются части тела как средства создания распада тела: бакенбарды, усы. Через цвет и другие характеристики усов и бакенбард осуществляется разграничение между этими частями тела и их владельцами, они как будто живут отдельной жизнью. То же самое можно сказать о том, что по отношению к женщинам писатель использует «талию», чтобы создать образ распада тела. Приведем пример:
«Здесь вы встретите такие талии, какие даже вам не снились никогда: тоненькие, узенькие талии, никак не толще бутылочной шейки, встретясь с которыми, вы почтительно отойдете к сторонке, чтобы как-нибудь неосторожно не толкнуть невежливым локтем» [Невский проспект].
По описанию талии можно судить, какой женщине она принадлежит. О том, что речь идет именно о распаде тела, говорит тот факт, что они как будто обладают правом неприкосновенности, как нечто отдельное.
В продолжение описания людей на Невском проспекте Н. В. Гоголь описывает людей и через рукава:
«А какие встретите вы дамские рукава на Невском проспекте!» [Невский проспект].
Приведем еще примеры создания образа распада в «Невском проспекте»:
«Один показывает щегольской сюртук с лучшим бобром, другой — греческий прекрасный нос, третий несет превосходные бакенбарды, четвертая — пару хорошеньких глазок и удивительную шляпку, пятый — перстень с талисманом на щегольском мизинце, шестая — ножку в очаровательном башмачке, седьмой — галстук, возбуждающий удивление, осьмой — усы, повергающие в изумление» [Невский проспект].
В данном отрывке из художественного текста есть упоминание об одежде, частях тела, украшениях, обуви, - все это служит писателю для создания образов распада тела, так как снова при помощи метонимии все изображается отдельно вместо человека или вместо него.
Итак, на основе проанализированных примеров можно сделать вывод, что распад тела в повестях Н. В. Гоголя касается тех, кто по каким-то причинам стал обладать отрицательными качествами. Как и образы тела, распад тела осуществляется при помощи таких же предметов и явлений: одежда, части тела, обувь.
