?. ПРАКТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Трилогия Верди
Когда в 1986 году Риккардо Мути стал музыкальным руководителем театра Ла Скала, к нему обратились с просьбой вернуть в репертуар оперы популярной трилогии Верди. К тому времени, когда дирижер внес их в программу и поставил на сцене, «Травиата» отсутствовала в репертуаре миланского театра на протяжении 26 лет, «Риголетто» 23 лет, а «Трубадур» 22 лет. Ставить произведения композитора в театре Верди становилось всё сложнее и сложнее.
Что касается «Травиаты», завсегдатаи галерки театра не забыли Марию Каллас. Мути объясняет, что хранители итальянской оперной традиции бывают поистине непримиримы. Это смогла почувствовать на себе Мирелла Френи, когда театр Ла Скала пытался возродить «Травиату» в 1964 году. «Если есть возможность исполнять другой репертуар, – говорит Мути, – зачем подставлять шею под гильотину? Вот почему эти оперы были полностью исключены из репертуара театра. Когда же меня попросили вернуть в Ла Скала эти произведения, я пообещал сделать всё возможное. Но при этом я подчеркнул, что у нас больше нет ни Марии Каллас, ни Ренаты Тебальди, и что мы должны найти новых исполнителей и, как говорится, принять то, что имеем. После данного мной обещания прошло пятнадцать лет, и вся трилогия вернулась на сцену».
Прежде всего Мути выбрал на главные роли «Травиаты» двух молодых исполнителей, подходящих по типажу, и взялся за их подготовку в той строгой манере, которой он славится. Затем он восстановил все традиционные сокращения и запретил добавлять высокие ноты, которыми вокалисты обычно завершали арии, чтобы продемонстрировать свои выдающиеся вокальные данные. Мути считает, что такая традиция противоречит как непосредственно букве партитуры, так и её духу. «Травиата» вернулась на сцену 21 апреля 1990
года с двумя неизвестными публике исполнителями главных партий: Тицианой Фаббричини в роли Виолетты и Роберто Аланья в роли Альфреда. Этот памятный вечер стал одним из наиболее знаковых событий в современной истории итальянской оперы. Мути вспоминает его как «один из тех случаев, когда, спускаясь в оркестровую яму, думаешь, что у тебя произойдет инфаркт. Ты знаешь, что сделал всё возможное, но когда поднимаешься на подиум, не чувствуешь удовлетворения. Думаешь про себя: «Мы много работали, мы делаем всё, что в наших силах, и мы стараемся для нашей аудитории», но мысль, которая заглушает в такие моменты все остальные: «Что же произойдет сегодня вечером?». Во время первого акта никто не хлопал, и у нас было ощущение, будто мы идём на эшафот. Зрители были необычайно молчаливы, не столько из- за сосредоточенности, сколько из-за возникшей напряженности между двумя противоборствующими группами. Одни просто радовались тому, что снова могли услышать «Травиату» в Ла Скала, другие были готовы устроить бунт, если бы что-то пошло не так. Первый акт прошел спокойно; как только Фаббричини закончила свою вокальную акробатику, занавес закрылся: наступил момент замешательства, а потом все почувствовали облегчение. Опера вернулась, и зрители хорошо приняли её. Вечер, который я никогда не забуду».
Мути решил подготовить аудиторию к «Риголетто» четыре года спустя (в главных ролях Ренато Брусон, Роберто Аланья и Андреа Рост) и выступил в Университете Боккони в Милане с лекцией об опере (её снимали для телевидения): он привел выдержки из писем Верди, привел музыкальные примеры и объяснил причины, по которым не хотел, чтобы исполнение прерывалось аплодисментами. «Касательно «Риголетто» Верди писал, что он задумал оперу без арий с замкнутой структурой, чтобы действие развивалось акт за актом без перерыва. Если в арии «La donna e mobile» («Сердце красавиц склонно к измене») заменить последнюю ноту на си, не указанную в нотах, исполнение наверняка прервут. Если же, наоборот, избегать подобных интерполяций, зрители не начнут аплодировать, и каждый акт будет протекает от начала до конца без остановок. Опера «Риголетто» претерпела множество
вольных трактовок и неточных интерпретаций. Она является самой новаторской среди опер трилогии, так как изначально была задумана как единое сплошное действо, в котором каждая нота приобретает свой смысл в зависимости от того, что ей предшествует и что следует за ней. Верди больше не напишет столь же значимого произведения. Опера «Отелло» – более утонченная и сложная, но по форме и структуре не такая новаторская, как «Риголетто». Когда спустя годы Верди спросили, какую оперу он бы спас, если бы все из них нужно было бы сжечь, он ответил: «Моего горбуна». Он считал «Риголетто» не только самой трогательной, но и самой смелой оперой».
После появления на сцене «Риголетто» в 1994 году прошло еще шесть лет, прежде чем Мути включил в репертуар театра оперу «Трубадур». Затем в 2001 году, который был объявлен «Годом Верди», Мути предложил поставить трилогию полностью – впервые с 1943 года, когда тремя операми дирижировал Джино Маринуцци. В случае с «Трубадуром» Мути также пришлось столкнуться с традиционным представлением публики об опере. «Я сразу заявил, что мое представление об опере «Трубадур» совершенно отличается от общепринятого. В детстве я, как и все, считал её оперой об огне и борьбе. Но позже мое мнение изменилось. Когда итальянцы говорят о «Травиате» и «Трубадуре», если, к примеру, спросить на какую оперу они идут сегодня, люди произносят название
«Травиата» мягким, нежным голосом, в то время, как «Трубадур» они произносят громким, энергичным голосом. На самом все должно быть наоборот.
«Трубадур» нужно произносить мягко, потому что это поэт, который поет и аккомпанирует себе на лютне; а «Травиата» нужно произносить решительно, потому что речь идет о «падшей женщине», которая сбилась с правильного пути. Поэтому, если даже названия опер произносят с неправильной интонацией, как мне объяснить зрителю, что «Трубадур» – это опера из сплошных «пьяниссимо»? Читая партитуру, можно встретить несчетное количество знаков «пьяно» и
«пьяниссимо». Есть даже место, где указан знак «ppppppppppppppp»: «пьяно» пятнадцать раз подряд, незадолго до финала второго акта (на словах «...non puo nemmeno un dio…» («…не может даже бог…»). Вероятно, во время репетиции
Верди разозлился на музыкантов, которые исполняли это место не так, как хотел композитор: «Пьяно... я сказал пьяно... я сказал пьяно!!!». И будучи темпераментным уроженцем Эмилии-Романьи, он решил обозначить в партитуре это тихое место именно так: пятнадцатью пьяно».
Мути считает «Трубадура» самой трудной из опер трилогии, так как в ней мало «речитатива», приема, который, напротив, очень широко представлен в
«Риголетто» и «Травиате».
«В последнем акте «Травиаты» в течение первых пятнадцати минут звучат только речитативы. Это кульминация оперы: после вступления к третьему акту герои только говорят. Первая ария этого акта, «Addio del passato» («Простите вы навеки»), прекрасна, но она не является кульминационной, так как все предшествующие ей речитативы гораздо более выразительны и драматичны. В
«Трубадуре» ничего подобного нет. «Трубадур» – это поток музыки от первой и до последней ноты. Не следует также забывать, что по сравнению с остальными операми трилогии, инструментовка этой оперы менее интересна с точки зрения тембровой сочетаемости и композиторского замысла. Например, в «Риголетто» квартет, дуэт с виолончелью и контрабасом, использование английского рожка представляют собой огромный интерес с точки зрения композиции и поиска нового звучания. Также и в «Травиате», в простой на первый взгляд партитуре, следует отметить использование смычковых инструментов во время речитативов и довольно новаторские для той эпохи приемы игры, используемые для создания выразительности. Но в «Трубадуре» такого нет. Оркестр полностью подчинен вокалистам. Это «вокал, вокал и еще раз вокал» на протяжении всей оперы. Для такого нужны поистине талантливые вокалисты; но где ж таких найти? Это
