ГЛАВА 1. Гендерные исследования в лингвистике.
1.1. Понятие "гендер" в лингвистическом описании
Прежде всего стоит дать определение понятию «гендер» и рассмотреть как оно применяется в лингвистике.
Понятие «гендер» стало интересовать лингвистов более сорока лет назад и начало употребляться в противовес понятию пола как биологической характеристике человека.
На современном этапе развития науки понятие «гендер» является междисциплинарным, но изначально оно использовалось только в языкознании применительно к грамматической категории рода. Как справедливо заметила А.В. Кирилина, данный термин пришел в лингвистику довольно своеобразным путем: английский термин gender, означающий грамматическую категорию рода, был изъят из грамматического контекста и перенесен в исследовательское поле других наук – социальной философии, социологии, истории, а также в языкознание.
Сам заимствованныи? термин «гендер» (gender) изначально появился в англоязычнои? философскои? и социологическои? литературе в конце 60-х годов XX века. Смысл его заимствования социологами и философами заключался в акцентировании того, что различия между полами в области разделения общественного труда, ролеи? в семье, сегрегация социального пространства по признаку пола, культурные гендерные различия условны, насколько условен род существительных [1:180].
Гендер – это «совокупность социальных и культурных норм, которые общество предписывает выполнять людям в зависимости от их биологического пола» [2, с.28].
Само понятие гендер дает нам возможность исследовать наиболее широкии? круг вопросов и по-новому взглянуть на знакомыи? феномен пола. Если категория пол (sexus) значима для анализа семантики ряда лексических единиц, где пол является компонентом значения, то гендерные исследования в языкознании охватывают значительно более широкии? круг вопросов, рассматривая конструирование мужскои? или женскои? идентичности как один из параметров говорящеи? личности, то есть в рамках прагматики. В этом случае гендер осмысливается как конвенциональная сущность, в чем и состоит его главное отличие от пола как биологическои? категории. Гендерныи? подход в лингвистике предполагает также исследование отражения гендерных отношении? в истории языка, изучение пола как культурнои? репрезентации в лингвокультурологии, лексикографическое кодирование соответствующих единиц языка и т.д.
Таким образом, гендер является более обширным понятием, для изучения которого необходимо исследовать значительно большее количество феноменов, а не только те его единицы, в семантику которых входит компонент пол.
Значительных успехов в области гендерологии достигли американские и западноевропеи?ские ученые. Родоначальницеи? гендерных исследовании? справедливо считают феминистскую лингвистику, которая изначально была направлена на выявление факторов, отражающих дискриминацию женщин, выраженную в языке. Однако проведе?нные исследования вышли за рамки узкофеминистическои? критики и впервые поставили вопрос о специфике выражения в языке женского и мужского взгляда на явления окружающеи? деи?ствительности. Последующая разработка данной проблемы помогла ученым сделать вывод о культурнои? маркированности гендера в соответствии с тем или иным национально-культурным сообществом.
1.2. Прагматический аспект изучения речи. Гендерный фактор и его проявление
Прежде всего нужно определиться с тем, что же такое прагматический аспект изучения языков.
Термин «прагматика» был введен в научный обиход одним из основателей общей теории знаков - Ч. Моррисом. Прагматика изучает поведение знаков в реальных процессах коммуникации. Вместе с тем в современной лингвистической науке еще нет аксиоматического определения прагматики, что дает основание допустить возможным то или иное толкование этой системы отношений. Например, Н.Д. Арутюнова считает, что «прагматика - это область исследований в семиотике и языкознании, в которой изучается функционирование языковых знаков в речи….лингвистическая прагматика не имеет четких контуров, в нее включается комплекс вопросов, связанных с говорящим субъектом, адресатом, их взаимодействием в коммуникации, ситуацией общения» [ЯБЭС 1998, 389-390].
Сам по себе термин «прагматика» до середины XX века употреблялся в разнообразных научных областях (к примеру, в семиотике, философии, социологии и психологии), из-за чего содержание этого термина определилось неоднозначным и весьма обширным. Так и появилась необходимость определить место прагматики в процессе возникновения и развития лингвистической ориентированности по отношению к самой лингвистике и ограничить круг ее задач.
Из истории развития прагматики как научного направления известно, что она могла рассматриваться как составная часть различных отраслей науки. Под прагматикой, в зависимости от временного периода и от авторов конкретной теории, может пониматься:
1) один из трех компонентов семиозиса, в рамках которого изучаются отношения знаков к субъектам, производящим и интерпретирующим их (семиотическая прагматика Чарльза Морриса) (см. Morris 1938, 1939);
2) изучение закономерностей, патологий и парадоксов взаимодействия индивидов (психотерапевтическая прагматика Павла Вацлавика) (см., напр. Вацлавик, Бивин, Джексон 2000);
3) исследование языка как инструмента действия для достижения различных целей (лингвофилософская прагматика, базирующаяся на теории речевых актов Дж. Остина и Дж. Сёрля) (см. Austin 1962; Searle 1969, 1979; Searle, Vanderveken 1985);
4) универсальная теория социального взаимодействия (социофилософская прагматика Ю. Хабермаса) (см. Habermas 1971, 1981, 1984, Хабермас 2003);
5) специфическая (институциональная) теория речевого поведения (функциональная прагматика Конрада Элиха и Йохена Ребайна) (см., напр. Ehlich, Rehbein 1986; Rehbein, Loning 1995).
Наряду с вышеназванными можно выделить и другие интерпретации термина (ср. Ernst 2002; Сусов 2009: 52—53).
Вследствие такого разнообразия интерпретаций исходного термина, в процессе возникновения и развития лингвистически ориентированной прагматики стало необходимо решить следующие задачи:
1) определить место прагматики по отношению к лингвистике;
2) дать новому термину дефиницию в рамках теории языка.
В ряде публикаций ученые-лингвисты высказали свое мнение в отношении возможностей решения этих задач (ср., напр. Verschueren 1999; Mey 2001: 6—11; Ernst 2002; Сусов 2009 и др.), однако до настоящего времени среди них нет единодушия в отношении того, что составляет специфику лингвистически ориентированной прагматики и как она соотносится с другими прагматическими направлениями. Для того, чтобы подчеркнуть особенности этой новой дисциплины, параллельно к терминам «социолингвистика», «психолингвистика», «этнолингвистика» и др. был создан термин «прагмалингвистика», наряду с ним (хотя и реже) употребляются также обозначения «лингвопрагматика» и «лингвистическая прагматика» (напр. Норман 2009, Сусов 2009, Балабанова 2012).
При всех имеющихся различиях все три интерпретации понятия прагматики имеют общее ядро, а именно: прагматика или же прагмалингвистика понимается как дисциплина, изучающая закономерности использования языка. Таким образом, речь идет о лингвистике речи (Parole в соссюровской терминологии) (ср. SchliebenLange 1975: 20). На это обстоятельство указывает также С. Левинсон, однако он при этом говорит не о соссюровской дихотомии Lange — Parole, а о противопоставлении языкового знания (компетенции) и речевого употребления (перформанса) в терминах Н. Хомского. Левинсон жестко очерчивает границы прагматики и утверждает, что, по его мнению, прагматика должна заниматься исключительно принципами речевого употребления, вопросы же языковой структуры и языковой компетенции не должны ее интересовать (Levinson 1994: 7—8).
Задачей универсальной прагматики (или теории коммуникативной компетенции) является, по мнению создателя этого направления, «выявить и реконструировать универсальные условия возможного взаимопонимания» (Habermas 1998: 21).
Ее предметом являются элементарные высказывания как прагматические единицы речи и общие структуры речевых ситуаций. Хабермас стремится реконструировать систему правил, по которым говорящий, обладающий коммуникативной компетенцией, строит высказывание из предложений, и проследить, насколько успешно говорящий или слушающий трансформировал предложения в высказывания с помощью прагматических универсалий. Термин «универсальная прагматика» должен, по замыслу автора, подчеркнуть различие между его теорией и другими направлениями лингвистической прагматики. Если эмпирическая прагматика ставит задачу изучить индивидуальные ситуативные условия реализации высказываний, то целью универсальной прагматики является реконструкция универсальной системы правил, с помощью которых предложения могут трансформироваться в высказывания (Habermas 1971: 102; Habermas 1998: 25). Вследствие этого
Хабермас считает необходимым отграничить созданную им теорию коммуникативной компетенции (называемой иначе «универсальной прагматикой») от лингвистики. По его мнению, существует принципиальное различие между порождением предложений в соответствии с правилами языка (область компетенции лингвистики) и употреблением предложений в соответствии с прагматическими правилами, которые формируют инфраструктуру речевых ситуаций в целом (область компетенции универсальной прагматики) (Habermas 1998: 48).
Тенденция рассматривать прагматику как самостоятельную дисциплину подкрепляется также тем фактом, что в последние десятилетия успешно развиваются такие направления, как межкультурная прагматика, кросс-культурная прагматика, этнопрагматика и межъязыковая прагматика (intercultural pragmatics, cross-cultural pragmatics, ethnopragmatics, inertlangauge, pragmatics) (Goddard 2006, Kasper 1998, Kasper, Blum-Kulka 1993, Kecskes 2014, 2017; Wierzbicka 2003/ 1991 и др.).
Современному лингвисту важной представляется связь языка с его носителями: «Языкознание входит в совокупность гуманитарных наук, исследующих человека и человеческое общество, и специфически связано с ними» (Голикова 2015: 8). Не только отечественные, но и зарубежные ученые в центр своих дефиниций ставят связь системы языка с его реализацией в коммуникации: «Языкознание — это научная дисциплина, целью которой является описание языка и речи во всех теоретически и практически важных аспектах и во всех возможных взаимосвязях с пограничными дисциплинами» (Bu?mann 1990: 723); или же: «Языкознание — это научная дисциплина, которая занимается описанием и истолкованием языка, языков и языковой коммуникации» (Gluck 2000: 676). Таким образом, прагматика как коммуникативная дисциплина решает одну из частных задач языкознания и должна быть включена в его состав.
Эта интерпретация принципиально отличается от взглядов структуралистов, исключавших коммуникативный аспект из лингвистического анализа. По мнению
Ф. де Соссюра, «язык, отличный от речи, составляет предмет, доступный самостоятельному изучению. Мы не говорим на мертвых языках, но мы отлично можем овладеть их механизмом. Что же касается прочих элементов речевой деятельности, то наука о языке вполне может обойтись без них; более того, она вообще возможна лишь при условии, что эти прочие элементы не примешаны к ее объекту» (де Соссюр 1999: 21). После «прагматического поворота» ситуация изменилась, что существенно повиляло на взгляды ученых в отношении предмета лингвистики.
Существует мнение, что в настоящее время можно говорить о двух направлениях в лингвистической прагматике, или двух школах. Представители англоамериканской школы рассматривают прагматику как одну из основных составляющих лингвистической теории, наряду с фонологией, морфологией и другими базовыми дисциплинами. Приверженцы Европейской континентальной школы полагают, что предмет прагматики не ограничивается только лишь лингвистическим компонентом, а включает также социальный, культурный и эмоциональный аспект коммуникации (см. Alba-Juez 2016: 50; Alba-Juez, Larina 2018: 14—15).
Вместе с тем сам факт отнесения прагмалингвистики к кругу лингвистических дисциплин не решает полностью проблемы ее классификации. Второй спорный вопрос касается положения прагматики по отношению к другим частным дисциплинам языковедческой науки.
Существует мнение, что основными единицами прагматической сферы являются высказывания или речевые акты, однако различия между этими единицами и предложениями не столь существенны, как между единицами других уровней.
Исследователи, как правило, сходятся во мнении о том, что высказывания в большинстве случаев могут рассматриваться как коммуникативные варианты предложений, конституирующих синтаксический уровень.
В то же время, хотя, несомненно, между высказываниями и предложениями существует тесная взаимосвязь, их полное отождествление было бы ошибочным.
Высказывания — это коммуникативные единицы, важнейшим признаком которых является их целевая установка, предложения же — это грамматические единицы, ведущим признаком для них является их лингвистическая корректность.
В последнее время многое было сказано о взаимосвязи между прагматикой и семантикой — точнее, лингвистической семантикой. Так называемый «прагматический поворот» в семантике связан, в первую очередь, с именем Л. Витгенштейна. Для Витгенштейна значение слова В большинстве случаев определяется его использованием: «Для большого числа случаев использования слова «значение» — если не для всех случаев его использования — можно объяснить это слово следующим образом: Значение слова — это его использование в языке» (Wittgenstein 2001:43). Поэтому значение принадлежит скорее не языку, а говорящему субъекту. Эта точка зрения оправдывает прагматизацию значения и, по сути, означает, что оно лежит вне сферы языковой семантики. Многие примеры показывают, как смысл предложения может измениться в разных прагматических условиях.
Отношения между прагматикой и лингвистикой могут быть интерпретированы тремя способами: 1) прагматика — это отдельная дисциплина, тесно связанная с лингвистикой; 2) прагматика является частью лингвистики; 3) прагматика относится к определенной части лингвистики. Эти три возможности обсуждаются в статье с опорой на существующую лингвистическую литературу. В качестве самостоятельной дисциплины прагматика постулируется, как правило, в том случае, если она как теоретическое направление возникает на стыке двух или нескольких наук. [17, с. 98]
По мнению Ю.Д. Апресяна, к прагматике относится широкий круг явлений, начиная от экспрессивных элементов значения и заканчивая модальными компонентами значения, которые А. Вежбицкая описывала как модальную рамку высказывания, а Ч. Филлмор - как модальную рамку пресуппозиции. Все эти признаки характеризуют отношение говорящего или адресата к описываемой знаком действительности.
Формирование соответственно лингвистической прагматики опиралось в значительной степени на философские идеи и концепции Витгенштейна. Именно его работы во многом способствовали трансформации прагматики как части общей семиотической теории в самостоятельную область исследований.
Прагматический аспект информации — это характеристика информации с точки зрения полезности, пригодности для решения задачи. При этом оценка может быть субъективной, отражая точку зрения получателя информации (интерпретатора). Исходя из данного определения, мы понимаем, что поиск самой гендерности как таковой будет основным путем исследования факторов и проявления ее в речи.
Иными словами, «прагматика – это наука, изучающая язык в его отношении к тем, кто его использует, она занимается изучением речевых актов и тех контекстов, в которых они реализуются» [, с. 420]. Прагматика рассматривает язык прежде всего в коммуникативном аспекте, т.е. в связи с говорящим, субъектом, его адресатом, целями и условиями общения. [22, с. 41]
Прагматический уровень языковой личности — цели, мотивы, интересы, установки писателя - в наибольшей степени обладает возможностями индивидуализации, т. к. ситуация общения не задана извне, автор сам отбирает тот жизненный материал, субъективным видением которого он хочет поделиться с читателем. Отбор определенного фрагмента действительности и специфику его творческого осмысления составляют содержание художественного текста. Анализируя содержание художественных произведений, мы отмечаем следующие типичные и специфические черты языковой личности мужчины и женщины на прагматическом уровне. Творчество женщин в большей степени оказывается суженым рамками пола, что связано, по всей видимости, с традиционно большей значимостью для женщин выполнения семейных ролей.
На материале русскоязычной литературы существует интерес со стороны авторов женщин к социальному контексту жизни в целом. Одной из главенствующих ценностей для женщин в различных культурах предстает любовь. Однако поиски любви часто не получают должного успеха вследствие невозможности существования этого светлого, возвышенного чувства в условиях сегодняшней удручающей действительности. Писателей-мужчин волнуют в первую очередь общечеловеческие проблемы. Если представить отношение мужчин и женщин к миру и с миром в системе оппозиции, то получим у женщин оппозицию — я (как женщина среди подобных мне других женщин) - и остальной мир, со смещением интереса в сторону первого члена оппозиции, а у мужчин - я (как конкретный индивид) — и остальной мир, со смещением интереса в сторону второго члена оппозиции (первый лишь помогает осмыслить второй, дает свое индивидуальное видение второго). В русской литературе акцент делается на моральном облике человека и, как следствие, деградацию общества в целом. Анализ литературного материала выявляет большую значимость семьи для мужчины. Семья воспринимается как возможность личного счастья и нравственного развития.
Различия в тематике мужских и женских рассказов хоть и весьма существенны, но не столь диаметрально противоположны (так, социальная тематика встречается у женщин, а личная, любовная - у мужчин). Здесь делаются, скорее, неодинаковые акценты, иногда предлагается разное «прочтение» одних и тех же тем. Русская литература скорее отражает реальность без каких-либо более или менее конкретных предложений ее изменения. Интерес вызывает рассмотрение проявления гендерного фактора и в других категориях текста: композиции, структуре повествования. Плодотворным представляется также более глубокое изучение системы образов авторов. Стоит еще раз подчеркнуть, что гендерный фактор, являясь важной составляющей личности, влияет на ее поведение, в том числе речевое, и предопределяет особенности восприятия ее другими членами социума, однако не будет единственно релевантным во всех ситуациях взаимодействия людей.
Гендер признается «плавающим» параметром, что подразумевает разную степень интенсивности проявления гендера – от акцентирования до полного нивелирования - в зависимости от намерении? индивида и коммуникативнои? ситуации.
1.3. Становление гендерных исследований в отечественном языкознании
Изучение взаимосвязи языка и пола в отечественном языкознании имеет ряд особенностей: «В лингвистике играет роль то, где развивается та или иная концепция: как история самих концепций, так и системы их противопоставлений другим концепциям; они зависят от страны или, точнее, от той или иной культурной традиции» [12, с. 151].
В советский период отсутствовала важнейшая составляющая гендерных исследований – феминистская лингвистика. В наше время это направление активно развивается, растет число работ по гендерному аспекту языка. Но в то же время российская лингвистика подвергается критике за нежелание разработать предложения по «политически корректному» или несексистскому употреблению языка.
Представляется также не случайным отсутствие в отечественной лингвистике ярко выраженного феминистского направления.
Так, после 1917 г. Русские женщины получили равные с мужчинами гражданские права, у них появилась возможность получать высшее образование, в советские годы (особенно в период стахановского движения) целью государственной политики являлось привлечение женщин к освоению мужских профессий. Знаковыми фигурами становились П. Ангелина, ткачихи сестры Виноградовы, женщины-летчицы и многие другие. Государственная политика способствовала ослаблению восприятия женщин лишь с точки зрения их репродуктивной функции или сексуальной привлекательности. Большое количество женщин-врачей, учителей, профессоров также не поддерживало стереотип домашней женщины, ограниченной лишь сферой частной жизни. Для сравнения отмечу, что в Швейцарии женщины получили избирательное право лишь в 1971 г. В семидесятые годы XX века журналисткам ФРГ приходилось бороться за право читать политические новости.
Вместе с тем, анализ имеющихся на данный момент работ позволяет определить ряд линий, по которым велась весьма интенсивная исследовательская работа.
Одной из первых работ в этой области было исследование Т.Б. Крючковой [18, с.186-199]. Изучались особенности письменных текстов, порожденных мужчинами и женщинами. В текстах художественной прозы анализировалось и статистически фиксировалось употребление частей речи. Автор обнаружил, что в женских текстах количественно выше употребление местоимений и частиц, а в мужских более частотно употребление имен существительных. А.А. Вейлерт [10, с. 138-143], исследуя неподготовленные устные высказывания, обнаружил в женской речи большую частотность употребления глаголов и союзов. Обнаружилось также, что женщины имеют более развитый лексикон. В речи мужчин А.А. Вейлерт установил большую встречаемость прилагательных и наречий, более частое употребление абстрактных существительных. О.А. Рыжкина и Л.И. Реснянская [21, с. 39-47] выяснили, что одни и те же лексемы воспринимаются мужчинами и женщинами как имеющие разную степень положительной или отрицательной оценки.
По результатам исследования И.Г. Овчинниковой [20, с.322-324], посвященного анализу воздействия языковых средств рекламы на испытуемых, мужчины менее чувствительны к тропам, а женщины склонны более высоко оценивать стереотипы, чем отклонения от них, то есть более консервативны.
В работе Е.А. Земской [13, с. 106-122] установлено, что женское ассоциативное поле выглядит более обобщенным и «гуманистическим» (природа, животные, повседневная жизнь), в то время как мужчины ассоциируют себя со спортом, охотой, профессиональной и военной сферами; большинство слов с суффиксами женского рода, обозначающих род занятий, оцениваются как обладающие «меньшим достоинством», чем соответствующие имена мужского рода; женщины чаще употребляют междометия типа «ой».
Е.И. Горошко [11, с. 21- 45] утверждает, что «в образе современной женщины для мужчин основными оказываются черты, так или иначе связанные с ее отношением к мужчинам, для женщин же наиболее актуальными являются ее деловые качества. Различия касаются также эмоционально-оценочной стороны: мужчины относятся к современным женщинам сверхкритично, наделяя их в основном негативными характеристиками, женщины, напротив, чаще указывают слова, выражающие положительную эмоциональную оценку».
Отличительной чертой советской, а затем российской лингвистической гендерологии можно также назвать выраженную практическую направленность исследования мужской и женской речи.
В 1994 г. был создан Международный исследовательский центр «Человек: язык, культура, познание», выпустивший ряд сборников по гендерной проблематике. В них представлен в основном психолингвистический подход к проблеме. Такая направленность ставит во главу угла асимметрию мозговых полушарий у мужчин и женщин и связанные с ней различия в речемыслительной деятельности.
Таким образом, интерес к гендерному аспекту языка среди ученых растет с каждым днем. Также, следует рассмотреть, как в настоящее время развивается гендерное направление в языкознании.
1.4. Современные гендерные исследования в отечественном языкознании
Современные исследования гендерного параметра проводятся на материале устных и письменных речевых произведений различных жанров: технических, политических, поэтических, рекламных текстов и др.
Анализ некоторых работ, посвященных гендерным исследованиям, позволяет сделать вывод о том, что русский язык не исключает проявления сексизма. Например, в языке также существует конструкция противоположный пол; в парных номинациях дефиниция мужского рода занимает первую позицию — ср.: он и она, муж и жена, мужчина и женщина, Адам и Ева; женщина при вступлении в брак традиционно меняет «девичью» фамилию на фамилию мужа; в качестве родового употребляется личное местоимение третьего лица единственного числа мужского рода вне зависимости от пола субъекта — он: например, «Если кто-то хочет добиться своей цели — он ее всегда добьется». Для обозначения обобщенно-полового одушевленного принято употреблять, как правило, мужской род.
