Актуальность темы исследования. Когда нарушение обязательств должником оказывается столь существенным, что дальнейшая связанность кредитора больше не может предполагаться, кредитор управомочен расторгнуть договор. Расторжение позволяет ему отменить еще не исполненные свои обязательства и вернуть то, что уже было предоставлено контрагенту, устранив возникший между сторонами дисбаланс.
Нерешенными остаются основные концептуальные вопросы. Какое место в системе частно-правовых притязаний должно занимать требование о возврате полученного после расторжения нарушенного договора? Каким должно быть содержание правил о таком возврате? Чем он отличается от возврата полученного в других случаях срыва договорных отношений (в случаях отмены ненарушенного договора, в случаях недействительности договора и др.)?
Разнообразие общих механизмов, уже знакомых частному праву и позволяющих осуществить возврат имущества (например, виндикация, кондикция) либо иным образом устранить возникший между сторонами дисбаланс (например, возмещение убытков), предполагает, что сначала необходимо определить место для требования о возврате полученного по договору, расторгаемому вследствие нарушения, среди подобных механизмов: должно ли такое требование пониматься как виндикационное, как кондикционное, как требование о возмещении возникших у кредитора убытков, как иное договорное требование, как требование особого рода?
Кондикционное решение отражает сегодня и обновленная в 2015 г. редакция российского Гражданского кодекса (п. 4 ст. 453 ГК РФ), принятие которого позволило начать обсуждение рассматриваемого вопроса здесь только с конца XX в. – начала XXI в. При этом все масштабные исследования по теме в России тоже предлагают совершенно разные варианты квалификации, а правоприменительная практика складывается не единообразно.
Такая перманентная разница в решениях (как между правопорядками, так и внутри каждого из них) требует изучения эволюции и причин ее возникновения, а также предметного анализа самих вариантовквалификации:
- критериев ее определения: как и почему в разных правопорядках выбирается та или иная квалификация (какие из критериев ее определения оказались более точными, а какие чаще вызывают сомнения, какие оказались важны лишь для отдельных правопорядков и лишь для отдельных исторических периодов, а какие имеют более общее значение и т.д.),
- вопроса о том, какой вариант квалификации лучше учитывает характер отношений сторон после расторжения нарушенного договора.
В результате это позволит понять, должно ли требование о возврате полученного носить внедоговорный или договорный характер и – в последнем случае – какое место оно должно занимать среди договорных требований.
После определения в системе частно-правовых притязаний места для требования о возврате полученного по договору, расторгаемому вследствие его нарушения, конечно, возникает потребность и в установлении содержания правил о таком возврате. Она обусловлена тем, что осуществление возврата полученного влечет множество различных вопросов, имеющих конкретное практическое значение. В частности, в каких случаях после расторжения нарушенного договора такой возврат полученного должен осуществляться, а в каких случаях он должен ограничиваться? В каких случаях возврат должен осуществляться в натуре, а в каких – посредством уплаты компенсации? Как при осуществлении возврата полученного должны учитываться права третьих лиц? На кого из контрагентов должны возлагаться выгоды или невыгоды изменений предмета предоставления (особенно, если они были вызваны случайными причинами, не связанными с поведением сторон)? Как должна рассчитываться компенсация, если возврат полученного осуществляется не в натуре? По каким правилам должен осуществляться возврат полученных от предоставления выгод и компенсация произведенных на него расходов? На какую из сторон должны возлагаться издержки на осуществление возврата полученного? Какими критериями должны определяться место, время, порядок исполнения обязательств по возврату полученного и т.д.?
Несмотря на то, что подобные вопросы восходят – в отличие от проблем правовой квалификации – к поиску не институциональных, а скорее функцио- нальных решений , предполагающих б?льшую вероятность унифицированных подходов, современные правопорядки и их решают неодинаково. Более того, аналогичное неединообразие характерно даже для правил, предлагаемых актами [конвенционной и неконвенционной] унификации договорного права.
В конечном счете разрешение всех обозначенных вопросов, т.е. определение в системе частно-правовых притязаний места для требования о возврате полученного по договору, расторгаемому из-за его нарушения, установление содержания правил возврата, определение его соотношения со смежными механизмами, позволяет лучше понять, что представляет собой данный механизм. При этом рассмотрение этих вопросов в рамках одного исследования минимизирует появление внутренних противоречий в его характеристике.
Степень разработанности темы исследования. Возврат полученного по расторгаемому вследствие нарушения договору довольно долго не вызывал научного интереса. Сама возможность расторжения нарушенного договора практически до последнего времени подвергалась сомнениям, и это не позволяло полноценно обсуждать значительную часть связанных с ней проблем, в т.ч. касающихся последствий расторжения.
Принято считать, что ключевую роль в развитии научной мысли по проблемам расторжения нарушенного договора сыграла критика, которую в отношении господствующего мнения осуществил известный французский исследователь Ш. Дюмулен (XVI в.) . Из разрозненных положений Corpus iuris civilis он вывел общий принцип возможности расторжения любого нарушенного договора (а не только безымянных контрактов), получивший до этого распространение в обычном праве (droit coutumier). Ш. Дюмулен при этом опирался на уже известную к тому времени идею «конечной цели (causa finalis) договора», отпадающей при неисполнении контрагентом своих обязательств. Обращение к этим аристотелевским определениям мы уже обнаруживали, в частности, и у итальянских юристов средневековья (прежде всего, у Бартола, XIVв., и его последователей), но тогда они не были восприняты для обоснования возможности расторжения абсолютно любых договоров.
Массив литературы по данной теме огромен и не поддается детальному описанию. Это и многочисленные диссертации, и монографические исследования и тематические сборники (Т. Женикона, И.-М. Лэтье, К. Ригалль- Дюмец, Ф. Рувьера, М. Фонтэна и Ж. Винэ, С. Шаба и др.), и статьи, опубликованные в «Ежеквартальном сборнике по гражданскому праву» (Р. Кассэна, М. Пикара и А. Прудомма и др.), «Коллекции Даллоз» (работы Е. Пуассон-Дрокур, И.-М. Серине и др.), «Юридической энциклопедии Даллоз» (в особенности, обзорная статья С. Шаба), а также в некоторых других изданиях. Довольно подробные разделы о проблемах расторжения и его эффекта вошли в состав некоторых общих курсов: к примеру, в курсе Ж. Гестэна, К. Жамэна и М. Бийо вопросам расторжения и его последствий посвящено порядка двухсот страниц. При этом последняя реформа обязательственного права послужила мощным импульсом для увеличения дискуссий и возникновения новых их поворотов, о которых мы узнаем, например, из работ С. Виттакера, Ж. Клэн, Л. Конукевича, И.-М. Лэтье, Ф. Реми, Ж. Рокфельда,И.-М.Серине, К. Обер де Вэнсель, М. Фабр-Маньян и др.
В российском праве интерес к проблемам последствий расторжения нарушенного договора, в т.ч. к сложным вопросам возврата полученного, появился скорее лишь совсем недавно, в самое последнее время .
Во второй половине XIX в. российской доктриной и судебной практикой тоже постепенно признавалось общее право кредитора отказаться от нарушен- ного должником договора. Оно основывалось на некоторых положениях Свода законов гражданских и общих доктринальных позициях, и потом получило свое отражение также в разработанном впоследствии проекте Гражданского уложе-ния Российской империи и некоторых комментариях к нему. Но продолжения этих первых шагов или, по меньшей мере, их серьезного обсуждения, в т.ч. в части определения последствий расторжения, так и непоследовало.
Затем в советском праве , как часто отмечается, договор между предприятиями рассматривался уже скорее не как союз свободных участников гражданского оборота, а как элемент государственного плана. Поэтому акцент среди способов защиты прав кредитора при нарушении обязательств должником был смещен в сторону понуждения к исполнению обязательства в натуре, а расторжение договора как альтернативное средство защиты воспринималось довольно настороженно: несмотря на то, что право на расторжение упоминалось в некоторых разрозненных статьях кодификаций разных лет, общие правила о нем отсутствовали в разделах общей части обязательственного права, а доктриной оно толковалось, как правило, максимально ограничительно (лишь в отношениях между гражданами либо между предприятиями вне рамок плана), а иногда и вовсе категорически исключалось. Такое отношение к самому расторжению нарушенного договора во многом объясняло и отсутствие интереса к производимым им последствиям, лишь изредка законодательно урегулированным в тех случаях, когда оно было закреплено.
Лишь с принятием ГК РФ 1994 года вопрос об эффекте расторжения нарушенного договора в России впервые приобрел настоящую актуальность: законодательное закрепление в общей части обязательственного права получили как общая возможность такого расторжения, так и его последствия. Последствиям расторжения договора была специально посвящена ст. 453 ГК, положения которой со временем стали достаточно противоречиво толковаться и в практике судов, и в специальных исследованиях. Среди наиболее значимых публикаций нельзя не упомянуть работы Р.С. Бевзенко, А.В. Егорова, М.А. Егоровой, А.Г. Карапетова, Е.А. Папченковой, С.В. Сарбаша, С.А. Соменкова, Ю.В. Старцевой и др. Отдельные вопросы по данной тематике исследуются также, в частности, в работах Д.В. Новака и В.С. Гербутова о проблемах неосновательного обогащения. Кроме того, интересными также представляются работы А.В. Егорова, Н.В. Рабиновича, К.И. Скловского, Д.О. Тузова и др., посвященные реституции при недействительностисделок.
Содержание всех этих исследований показывает, что на сегодняшний день юристам многих правопорядков хорошо знакомы основные проблемы возврата полученного как последствия расторжения нарушенного договора, но в основном только в пределах своей страны или в рамках сравнения с другими странами в масштабе «один к одному». Подобный компаративный анализ, конечно, важен, когда необходимо получить подробное детальное сравнение каких-то отдельно взятых решений, но не позволяет увидеть палитру взглядов целиком и осмыслить складывающуюся традицию.
Такая ситуация оказалась характерной практически для всех обозначенных нами ранее блоков вопросов - и для правовой квалификации требования о возврате, и для определения содержания правил возврата, и для установления его соотношения со смежными механизмами, т.е. с возвратом в других случаях срыва договорных отношений.
Наибольшее внимание, как ни странно, привлекли вопросы правовой квалификации требования о возврате. Например, из обзора работ по немецкому и швейцарскому праву складывается впечатление, что это вообще чуть ли не главная проблема последствий расторжения нарушенного договора: многие авторы высказываются в пользу разных вариантов квалификации и связывают с ними наступление различных практических последствий. В российском праве все наиболее масштабные работы тоже решают этот вопрос неодинаково и при этом нередко особенной критике подвергают внедоговорную квалификацию, хотя послереформенный п. 4 ст. 453 ГК делает к ней отсылку.
Несмотря на такой интерес, вопрос о квалификации, по-прежнему требует дальнейшего, в т.ч. компаративного, исследования. Мы помним, что разные правопорядки в разные исторические периоды постоянно предлагали неодина- ковые подходы к его решению. Но еще не осуществлялось ни подробного анализа самой эволюции этих подходов и причин возникновения такой перманентнойразницы,ниподробногоанализакритериев,предопределяющихту или иную квалификацию рассматриваемого требования: какие из них оказались более точными, а какие чаще вызывают сомнения, какие оказались важны лишь для отдельных правопорядков и лишь для отдельных исторических периодов, то есть являлись скорее случайными, а какие имеют более общее значениеи т.д. То же самое актуально и для двух других обозначенных нами блоков вопросов – о содержании правил возврата и о его соотношении со смежными механизмами.
Цели и задачи работы. Основной целью данного исследования является разработка общей концепции возврата полученного после расторжения нарушенного договора, которая являлась бы научно обоснованной и, насколько это возможно, свободной от имеющихся сегодня противоречий. Достижение этой цели обеспечивается последовательным решением трех центральных задач: во-первых, определением места для требования о возврате полученного по договору, расторгаемому вследствие его нарушения, в системе частно-правовых притязаний; во-вторых, установлением факторов, влияющих на содержание правил такого возврата; в-третьих, анализом соотношения такого возврата со смежными механизмами, т.е. с возвратом полученного в других случаях срыва договорных отношений.
Структура работы. Структура работы обусловлена целью и задачами исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованных источников и литературы. Первая глава посвящена проблеме квалификации требования о возврате полученного после расторжения нарушенного договора. Во второй главе обсуждается содержание правил о таком возврате. В третьей главе анализируется соотношение возврата полученного в случае расторжения нарушенного договора и в других случаях срыва договорных отношений. В заключении приводятся общие выводы, сделанные по результатам исследования.
Методология исследования. Основу исследования составили исторический метод и метод сравнительного правоведения (включая и институциональный, и функциональный подходы). Кроме того, при проведении данного исследования использовались другие стандартные приемы: анализ и синтез, индукция и дедукция, структурный и системный метод и др.
Научная новизна. Работа основана на сочетании историко- и сравнительно-правовых методов, на проведении не только синхронных, но и диахронных компаративных параллелей, которые являются новыми для данной области исследований. В результате приложения этого методологического арсенала к сформированному автором корпусу источников и литературы, в значительной мере состоящему из текстов, ранее не попадавших в поле зрения российских специалистов, обоснованы выводы, уточняющие, дополняющие и корректирующие имеющееся знание о квалификации возврата после расторжения нарушенного договора, факторах, влияющих на содержание правил такого возврата, его соотношении со смежными механизмами (с возвратом после других срывов договорных отношений). Кроме того, благодаря широкой эмпирической базе исследования, автору удалось уточнить многие данные, которыми оперирует российское профессиональное сообщество, и повысить уровень их достоверности..
Теоретическая и практическая значимость исследования. Теоретическая значимость исследования определяется актуальностью затронутых в нем проблем и новизной полученных выводов. В этой части материалы и результаты работы могут быть использованы в преподавательской деятельности и при проведении дальнейших исследований, посвященных средствам защиты при нарушении договорных обязательств, а также проблемам возврата полученного в разных случаях срыва договорных отношений (в случаях недействительности договора, в случаях отмены договора в связи с существенным изменением обстоятельств и др.).
Практическая значимость исследования определяется возможностью применения сформулированных теоретических положений при совершенствовании законодательства и в правоприменительной деятельности.
