Глава 1. История деятельности ОМДС в Российской Империи
1.1. Деятельность ОМДС в дореформенные годы
Став третьей, самой молодой из мировых религий после буддизма и христианства, ислам сразу заявил о себе как политическая и военная сила. Он оказал огромное преобразовательное воздействие на арабские, тюркские и ираноязычные племена, которые, объединенные исламом, основывали свои империи. Также, как и православие, ислам насчитывает на современной территории России тысячелетнюю историю, включающую торговые и военные противостояния с православием, вассальные зависимости (как православных стран от мусульманских, так и наоборот), периоды торговли и мирного сосуществования.
Вхождение в состав Российской империи, христианского государства, территорий с населением, традиционно исповедующим ислам, обуславливает необходимость реализации на данных территориях особой этноконфессиональной политики, с целью интеграции населения в правовое поле Империи с одной стороны, и с целью предотвращения этноконфессиональных конфликтов с другой. Если изначально, с вхождением территорий Поволжья в состав Московского государства был взят курс ассимиляции и русификации населения территорий, то с восшествием на российский престол в 1762 г. императрицы Екатерины II власти пришли к пониманию необходимости учёта интересов и сохранения идентичности мусульманских подданных, численность которых с присоединением новых территорий значительно возросла. Россия расширяла влияние на населённые мусульманами регионы, вела войны с крупнейшей мусульманской страной — Османской Турцией . В таких условиях государственной власти была необходима лояльность своих мусульманских подданных, однако добиться этого при сохранении старой политики не представлялось возможным.
В 1764 г. была распущена Новокрещенская контора. 17 июня 1773 г. был издан указ «О терпимости всех вероисповеданий», позволивший мусульманам строить мечети, открывать начальные и средние школы. В 1787 г. в типографии Академии наук в Санкт-Петербурге по приказу Екатерины II был издан полный арабский текст Корана для бесплатной раздачи мусульманам. По своему качеству книга превосходила все европейские издания того времени.
22 сентября 1788 г. по указу Екатерины II «Об определении мулл и прочих духовных чинов магометанского закона, и об учреждении в Уфе духовного собрания для заведывания всеми духовными чинами того закона, в России пребывающими» было создано Духовное собрание магометанского закона — не имевший на тот момент аналогов в исламском мире орган, призванный контролировать мусульман внутренних районов Российской империи. По мнению М. Н. Фархшатова, одной из предпосылок стали такие события, как перманентные башкирские восстания ХVII–ХVIII вв., а также Крестьянская война 1773–1775 гг., в которой самое активное участие приняли башкиры и татары, показали, что установление конструктивных отношений с исламом и его институтами имеет решающее значение для судеб евразийской страны. В результате создания ОМДС ислам стал в России не только терпимой религией, но и началось его «огосударствление» со всеми его плюсами и минусами . Уфимское Духовное собрание магометанского закона в 1796 году в связи с включением уфимских земель в состав Оренбургской губернии переехало в город Оренбург, получив наименование Оренбургское. В 1802 вернулось обратно в Уфу. С 1846 и до момента роспуска в 1917 именовалось «Оренбургское магометанское духовное собрание» .
Инициатором принятия этого законодательного акта были генерал-губернатор Симбирского и Уфимского наместничества барон О.А. Игельстром и советник наместничества Д.Б. Мертваго. 1 мая 1788 г. О.А. Игельстром обратился к императрице с предложением образовать в губернском городе «особенную комиссию» во главе с главным ахуном края Мухамеджаном Хусейновым. В комиссию должны были также входить два штатных ахуна и двое мулл. О.А. Игельстром полагал возложить на это новообразование прием экзаменов у претендентов на духовные должности. Окончательное утверждение в звании ахуна, муллы или муадзина должно было производить наместническое правление. Несмотря на ограниченные функции комиссии генерал-губернатор хотел установить за ней жесткий контроль администрации. На каждом заседания учреждения предполагалось присутствие двух членов верхней расправы и губернского прокурора. Проект О.А. Ингельстрома лег в основу указа Екатерины II от 22 сентября 1788г. Но между проектом и окончательным вариантом указа есть и некоторые различия. Если правитель края полагал, что "особенная комиссия" будет осуществлять свои полномочия лишь на территории Уфимского наместничества и Оренбургской области, то императрица распространила его компетенцию на всю Россию, исключая только Таврическую область. Далее, Екатерина пожелала, чтобы во главе Духовного собрания находились муфтий и 3 заседателя (казыя), выбранных в Казанской губернии.
Таким образом, кроме чисто богослужебной сферы, мусульмане обладали особыми правами в области брачного и семейного права, то есть никаха (брака), талака (развода) и мираса (раздела имущества). Статус ОМДС не предусматривал централизованной системы образования или подготовки к сдаче экзаменов на духовный чин. Лица, сдавшие экзамен, получали указ и поэтому назывались указными муллами. Само ОМДС подчинялось Министерству внутренних дел.
До 1874 г. МВД контролировало и мусульманские школы, имевшие статус частных учебных заведений. Их открытие проводилось фактически в уведомительном порядке. Первые правила, регулирующие их деятельность, были изданы только в 1870 г., и система открытия конфессиональных школ перешла к разрешительному порядку. С 1874 г. эти школы были переданы в ведение Министерства народного просвещения, что привело фактически к двойному подчинению имамов, являвшихся, как правило, и мударрисами .
Важнейшей функцией муфтия, с точки зрения мусульманского права, является издание фетв, разъясняющих любую проблему с позиции шариата. Таким образом, Российское государство получило в свои руки контроль над обеими ключевыми сферами права для мусульман-татар. Вопросы светского права и так контролировались государством, а вопросы церковного права, догматики и семейного права перешли в руки назначаемого государством муфтия. ОМДС сохранило петровскую коллегиальную систему, которая в общегосударственных органах власти с 1802 г. была заменена системой министерской, где вся власть находится в руках одного руководителя. Однако, несмотря на периодически возникающие конфликты муфтия и казыев, это не противоречило государственным интересам, наоборот, создавая систему сдержек и противовесов внутри татарской мусульманской элиты. С точки зрения мусульманского права система коллегиального совета заключена в коранической суре «аш-Шура» – Совет.
Р. Фахретдин сформулировал три основные задачи, обусловившие создание ОМДС: создать любовь к России со стороны восточного Ислама; оставить без силы не имеющих официального статуса улемов, оказавшихся под скипетром России; превратить Ислам на берегах Волги и Урала в официальную религию и мазхаб и распространить везде мектебы и медресе .
ОМДС и его духовенство не обладало материальными и властными ресурсами. Большая часть вакфов в Поволжье была конфискована сразу после уничтожения Казанского ханства, и окончательно этот процесс был завершен в период правления Анны Иоанновны (1730-е гг.). Вакфы на башкирских территориях были незначительны. Рост числа вакфов начинается во второй половине XIX века, но и тогда доходы от них оставались несравнимыми с соответствующими доходами в мусульманских государствах. В этом заключалось коренное отличие имущественного положения мусульманского духовенства от православного, а также от духовенства в мусульманских государствах. По мнению О. Ибн Большакова, «превращение вакфов в основной источник существования культовых учреждений (примерно с XII в.) способствовало профессионализации и консолидации лиц, связанных с мусульманским культом, в особую социальную группу, которую условно можно назвать мусульманским духовенством. В Бухаре до 1920 г. вакфы составляли 24,6% орошаемых земель. Духовенству принадлежала власть судебная (куззат) и надзирательская (ихтисаб), составление юридических заключений – фетва, выполнение функций муфтия (юрисконсульта), преподавание в медресе в должности мударриса (профессора). Оно являлось также основным поставщиком кадров для чиновничества. Напротив, расходы на содержание ОМДС оставались крайне незначительными вплоть до 1917 г. В 1913 г. по смете МВД на ОМДС отпускалось только 12 304 рубля. Для основных сотрудников сохранялись штаты 1836 г., где муфтий получал 1571 руб. 41 коп., а казыи – по 214 руб. 45 коп.
По данным Д.Д. Азаматова в штате Духовного собрания предполагалось 17 человек, а примерные расходы должны были составить 9100 рублей в год. Помимо самого муфтия, в структуре ОМДС особое место занимал институт кадиев (казыев). Первые кади были назначены еще Умаром ибн аль-Хаттабом в Медине, Басре и Куфе. После этого начались назначения кади в крупные города и области и во время военных походов — в войска. Эти назначения мог делать только халиф. Во второй половине VIII века была учреждена должность верховного кади. Занимающему эту должность было поручено от имени халифа назначать всех кади халифата и принимать апелляции на их решения. В дальнейшем должность кади существовала в ханствах Средней Азии, в Османской империи. При этом выполняемые кади функции были разнообразны. В одних странах кади назначался, а в других избирался муллами или старейшинами. В ОМДС институт кадиев стал выборном органом. Хотя муфтият и размещался в Уфе, по закону трое казыев для работы в нем избирались в Казанской губернии. Процедура избрания казыев была следующей: на уездных собраниях духовенства избирались по два представителя на общегубернский съезд, на котором тайным голосованием избирались по три казыя и кандидата, которые заступали на должность на случай болезни или смерти казыя. Претендент, получивший наибольшее количество голосов, считался старшим казыем, он замещал муфтия на периоды его командировок, болезни или смерти. Эти съезды проходили в Казанской татарской ратуше обычно под председательством авторитетного купца.
Одной из основных функций ОМДС было назначение и контроль за деятельностью основного звена мусульманского духовенства — имамов. Мулла со стороны государства предполагался как официальный представитель гражданской власти, чиновник, утверждаемый на должность государством. Действительно, порядок назначения мулл регламентировался законодательством. Для получения свидетельства о назначении муллой претенденту первоначально необходимо было получить согласие прихожан соответствующего прихода. Потом необходимо было пройти испытание в муфтиате на знание обрядов и основ ислама. Только после этого претендент получал назначение в приход. Свидетельство на звание выдавалось в уездном полицейском управлении. Определяющее значение имела политическая благонадежность мусульманина, а после 1891 г. и обязательное знание им русского языка.
Приходское мусульманское духовенство у татар состояло из имам-хатибов, имамов и муэдзинов. Первые из них являлись формальными главами махалли, предстояли в мечети на пятничных и праздничных молитвах, предваряя и завершая их проповедями и наставлениями. В то же время обязанности имам-хатиба немногим отличались от деятельности имамов, которые также руководили коллективными молениями, следили за порядком и состоянием культовых зданий, обучали детей грамоте и основам ислама. Муэдзины, извещавшие правоверных о начале намаза, были помощниками имам-хатибов и имамов в мечети. Приходское духовенство не образовывало привилегированного сословия, однако, регулируя семейно-бытовые и наследственные отношения мусульман, оно имело огромное влияние не только в локальных общинах, но и во всех населенных пунктах с компактным проживанием татарского населения. Важнейшим институтом локальной мусульманской общины были приходское мектебе и медресе, которые не только занимались исламским просвещением и воспитанием, воспроизводством духовенства, но и привлекали в махаллю значительные материальные средства. Среди мусульманского духовенства особое место занимали и ахуны (ахунды). До 1788 года ахуны являлись главами духовенства областей и городских общин, и именно через них царские власти взаимодействовали с имамами. Три первых муфтия ОМДС также ранее были ахунами. Должность ахунов зачастую была связана с конкретным регионом.
К 1889 году на территории, находившейся в ведении ОМДС, на 4222 общины имелось 7203 представителей духовенства, в том числе 60 ахунов, 2734 имама-хатыпа, 2621 имам-мударрис (имам мечети, имеющий право преподавать в религиозной школе) и 1873 муэдзина. К этому периоду на территории Российской империи насчитывалось более 6 тыс. мечетей. В 1742 году было лишь 118 мечетей, в 1833 году их стало уже 4785.
Первое место по количеству мечетей и мулл занимала Казанская губерния. По данным Духовного собрания, в 1889 году здесь было 845 приходов, а в 1917 году на территории губернии существовало 1152 мечети, в которых работали 2648 мулл.
Особенностью структуры ОМДС было отсутствие механизма контроля над положением на местах. Ахуны, среднее звено духовенства, как правило, были разбросаны по деревням и не оказывали никакого влияния на местное духовенство и власти на уездном и губернском уровне. В 1804 г. муфтий М. Хусаин предложил проект централизации духовных органов на местах. Он выступал против контроля со стороны местных властей над вопросами, входившими в компетенцию ОМДС, предлагал создать в Санкт-Петербурге коллегию по мусульманским делам и ее филиалы в основных мусульманских губерниях. Предложения М. Хусаина сводились к сближению статуса и структуры миллета мусульман ОМДС с компетенцией оттоманских миллетов . В 1808 г. в Казанской и в 1822 г. – в Оренбургской губерниях у местной администрации и мусульман также возникали идеи создания губернских духовных правлений. В 1822 г. чиновники Оренбургского губернского правления предлагали создать в Петербурге коллегию ахунов, имеющую право апелляционного суда по вопросам церковного права. Уже в начале XIX века мусульманская элита и ряд чиновников понимали потребность увеличения автономии духовных властей, наличия строгой централизации духовной власти и соответствия структур духовных органов административно-территориальному устройству России. Все эти проекты не были реализованы, и практически единственным механизмом контроля со стороны ОМДС было временное изъятие указа .
Наиболее серьезной попыткой противостояния политике централизации ОМДС стала деятельность имама деревни Ура Казанской губернии Хабибуллы б. Хусаина аль-Уруви. Мулла Хабибулла, учился в Бухаре и Кабуле вместе с будущим муфтием М. Хусаином, получил в Кабуле титул шейха от Фаизхана б. Хозырхана. Он развернул свою деятельность главным образом среди мишар Нижегородчины, где приобрел много шакирдов и мюридов. Благодаря поддержке губернских властей ему удалось занять ключевой пост имама мечети на Макарьевской ярмарке, которая тогда была основным торговым центром татарского мира. При этом он сместил с данного поста назначенца муфтия М. Хусаина и своего брата. В это время имамы Ярмарочной мечети ежегодно назначались из числа лояльных муфтию имамов других регионов. Это было мощным финансовым подспорьем как для имамов, так и самого муфтия. Нижегородские же власти и мусульмане предпочитали иметь стабильного имама. В 1804 г. Хабибулла отправился в Санкт-Петербург, где добивался создания самостоятельного Духовного собрания Саратовской губернии. Губернское правление предлагало вариант создания такого рода Собрания при условии его номинального подчинения ОМДС. Штаты его правления фактически были аналогичны штатам ОМДС, причем предполагалось введение сана муфтия. Отличие состояло в том, что правление должно было финансироваться за счет самих мусульман. Однако административный ресурс муфтия и неудачное использование Хабибуллой суфийского термина «халифа» (воспринятое властями как претензии на полномочия османского султана и халифа) блокировали его деятельность. Таким образом, в это время ишанизм после упадка движения абызов был практически единственной формой общественного движения, способной противостоять официальному государственному устройству на организационном уровне. Но суфийские связи Накшбандийи потеряли свое значение во время борьбы за власть и финансы .
В целом первая половина XIX века упрочила позиции официального духовенства и буржуазии, ориентировавшейся на сотрудничество с государством. Первый муфтий ОМДС М. Хусаин (1788–1824 гг.) проводил политику, направленную на подчинение духовенства как ему лично, так и государству. Бухарская традиция, опиравшаяся на подчинение религии государству, отвечала этим целям .
В рамках реформ Николая I по созданию бюрократического государства был создан Устав ОМДС. В 1846 г. Духовное собрание магометанского закона получило название Оренбургское магометанское духовное собрание (далее по тексту ОМДС), несмотря на то, что располагалось в Уфе. Стоит также отметить, что, основываясь на опыте ОМДС, для управления делами мусульман на окраинах империи также были учреждены Таврическое магометанское духовное правление в Симферополе и два духовных правления в Закавказье (шиитское и суннитское) .
Согласно Уставу ОМДС, возглавлял структуру председатель (муфтий), который назначался правительством. Первым «муфтием всех мусульман России, исключая Таврическую область» стал ахун Каргалы Мухаммаджан Хусаин. Его советниками и заместителями были три казыя, которые назначались министром внутренних дел по представлению муфтия. В период правления Александра I был издан указ об образовании Министерства духовных дел и народного просвещения. В документе отмечалось, что муфтий избирается мусульманской общиной. Это положение вошло в устав Департамента духовных дел и иностранных исповеданий (1836), но не соблюдалось вплоть до 1917 г. по именному указу Сената ахун Каргалы Мухаммаджан Хусаин стал муфтием всех мусульман России, за исключением Таврической губернии (Крым). Сочетание принципа назначаемости муфтия с принципом избираемости трех казыев (членов) из числа улемов Казанской губернии давали возможность сочетать интересы как имперской власти, так и самих мусульман. Если учесть, что все муфтии до Мухаммад-Сафы Баязитова (до 1915 г.) были выходцами из Уральского региона, из башкирского сословия, то казыи представляли интересы татар Поволжья. До 1871 г. избрание казыев проходило в Казани коллегией местных имамов фактически под контролем городской мусульманской элиты.
Император и его брат великий князь Михаил Павлович уделяли большое внимание религиозному воспитанию мусульман-военнослужащих. В крупнейших городах Волго-Уральского региона существовали должности военных ахунов, имамы были назначены в ряд основных военно-морских портов, на казенный счет содержались мечети при Казанском пороховом и Ижевском оружейном заводах. С 1850 г. была создана должность главного ахуна башкирско-мещеряцкого войска в лице имама мечети Караван-сарая в Оренбурге. Из этой среды в 1840 г. был назначен новый муфтий ОМДС Габдулвахид Сулейманов. Первые два муфтия (М. Хусаин и Г. Габдрахимов) были известны как высокообразованные улемы и мударрисы, связанные с властями и национальной буржуазией Оренбургской губернии. Сулейманов не имел такого опыта и образования, а с 1822 г. становится гражданским имам-хатыбом Санкт-Петербурга, затем преподавателем мусульманского вероучения в ряде военно-учебных заведений столицы. Их куратор великий князь Михаил Павлович сыграл ключевую роль в назначении нового муфтия. Муфтий стремился придать ОМДС статус губернского учреждения, тем самым выведя его из-под контроля оренбургского губернатора. Но усиление контроля властей над мусульманами армии, флота и военных предприятий не означало стремление центра увеличить значение ОМДС. К середине века оно уже не было нужно властям для продвижения в глубь Азии, так приоритет был отдан присоединению Казахстана и Центральной Азии к России.
Обеспечение догматического единства мусульман округа ОМДС, распространение мечетей и школ на всей его территории, унификация татарского языка как официального языка Собрания заложили основы для складывания этнической общности татар на основе членов его миллета. Но духовенство не обладало системой финансирования, собственностью (вакфами), системой сбора налогов («заката»), системой контроля над положением на местах. Баи – лидеры общин, финансируя функционирование мечети, мектеба или медресе, держали под контролем и программу обучения, кадровую политику и мобильность преподавателей и учащихся. Кадровый состав духовенства контролировался также губернскими правлениями и начальниками кантонов на территории Башкирии. Таким образом, не была выстроена структура автономной церкви. Основной заслугой духовенства и буржуазии было восстановление системы мусульманского образования на уровне локальных мектебов и медресе в региональных центрах. Практически все мусульмане стали членами официально зарегистрированных приходов-махалль. Вместе с тем отсутствовали медресе полного цикла, подобные классическим медресе мусульманских государств.
Слабость организационных структур ОМДС создавала возможности для реформирования, не сравнимые с ситуацией в мусульманских государствах и особенно в Бухаре. Именно дуализм реальной власти, когда духовенство с финансовой стороны зависело от буржуазии, превратил вопрос образовательной реформы в дело доброй воли самой буржуазии. В период жесткой ориентации буржуазии на рынки среднеазиатских государств отход от бухарской догматики был невозможным. Но и в эту эпоху существовало понимание необходимости расширения компетенции ОМДС. В глазах миссионеров именно Ислам в лице мусульманского духовенства был основным орудием отатаривания и превращения оседлого и кочевнического нерусского населения Поволжья, Южного Урала, Степей и Сибири в мусульман.
1.2. Деятельность ОМДС во второй половине XIX — начале XX вв
В условиях ликвидации татарских ратуш Казани и Каргалы как органов татарской олигархической буржуазии ОМДС оставалось единственным центром концентрации представителей национальной элиты для обеспечения религиозных и образовательных целей. Если ранее казыи избирались в Казанской татарской ратуше из числа имамов Казани, то к 1871 г. из тридцати шести избирателей только один представлял Казань и выборы перешли под контроль местных властей. В итоге буржуазия утратила контроль над кадровым составом ОМДС. С 1889 г. казыи и кандидаты стали утверждаться МВД по представлению муфтия. Требование знания русского языка повысило роль казыев в отношениях с администрацией и в аппаратной деятельности .
С 1890-х гг. распространенной становится критика членов Собрания. А. Сайдашев обвинил муфтия М. Султанова, обещавшего защищать перед правительством нужды мусульман, но реально ничего не делавшего для этого, в предательстве интересов татар. Хакимджан Хайрушев из деревни Иске Мечеть Уфимской губернии заявлял, что казый Джаллалетдин Максудов за длительное время своего пребывания казыем не принес пользы мусульманам ни на копейку .
Утверждение на должность муфтия ОМДС светских деятелей С.-Г. Тевкелева и М. Султанова не вызвало особого сопротивления в татарском обществе. До конца XIX века татарская элита надеялась на то, что муфтий сосредоточит свою деятельность на защите гражданских и политических прав мусульман, реформе их образовательных и религиозных учреждений. Муфтии предпочитали политику полумер. В 1878–1879 гг. С.-Г. Тевкелев отказался от функции посредника между восставшим татарским населением и официальными властями, несмотря на просьбы самих мусульман. Если в начале XIX в. оппозиция в лице абызов была в целом нейтрализована ОМДС, то во второй половине века неспособность муфтиев выступить в качестве посредников между мусульманами и властями во многом породила новый этап развития общественного движения. Отсутствие у муфтиев богословского образования подрывало их авторитет. Сам факт вакуума власти в татарском обществе не мог не привести к усилению альтернативных источников светского и религиозного лидерства. Первую нишу начинает занимать буржуазия, вторую – суфии с их разветвленной системой мюридов .
В 1860-е гг., в условиях буржуазных реформ в России, имам и мударрис Ш. Марджани и его ученик Х. Фаизхани выступили с проектом создания групп светской татарской элиты и духовенства, обладающих основами современных научных знаний. Смерть муфтия Габдулвахида Сулейманова в 1862 г. создала вакуум власти среди мусульман миллета ОМДС и потенциальную возможность для реформ. Ш. Марджани стремился занять пост муфтия. В таком случае проект медресе являлся одной из составляющих реформы ОМДС. По проекту Х. Фаизхани 1862–1863 гг. предусматривалось создание 10-классного медресе. Х. Фаизхани прямо писал, что «европейским языкам, географии, медицине и естествознанию обучаются на русском языке, а остальным предметам – на тюркском».
