ГЛАВА I.
ОБРАЗ ПТИЦЫ В ЛИТЕРАТУРЕ РОМАНТИЗМА И СИМВОЛИЗМА
1.2 Образ птицы в культуре и искусстве.
Птицы – непременный элемент различных религиозных систем, мифопоэтических традиций и ритуалов; широко представлены в символике и эмблематике. Чаще всего птицы рассматриваются как благоприятный образ или знак. Среди массы значений можно выделить несколько основных «функций» птиц в символике.
Птицы как воплощение божества играют важную роль в мифах о создании мира: во многих из них присутствуют великая птица-демиург, космический Дух в образе птицы или птица помощник божественного творца, исполинская птица — обычный образ Творца. Большие птицы часто идентифицируются с солярными божествами, богами грома, ветра, управителями природных стихий. Иногда птицы выступают в роли «вторичного» демиурга или как помощник человека при «втором» творении. Во многих мифах и легендах они считаются разумными союзниками и советчиками людей, культурными героями.
Самой известной «функцией» птицы является олицетворение ею человеческой души: представление сколь древнее, столь и распространённое. Представления о душе в виде птицы обнаруживаются в древних культурах Египта, Двуречья, Греции, Китая и Сибири (у эвенков, алтайцев, якутов), в Южной Америке (индейцы бороро). Часто эти воззрения бывают весьма дифференцированными, например, у тлинкитов. Существенно разнятся в различных культурах представления о взаимоотношении души и птицы: последняя может представлять саму освобождённую от плоти душу, служить телом, в которое индивидуальная душа человека переходит после смерти, либо выступать её проводником в загробный мир. Нередко образ птицы-души перекликается с образом птицы как вестника свершившейся или близкой смерти.
Одновременная связь птиц с мировым Духом и душой человека делает её едва ли не идеальным символом посланника божественных сфер и проводника на пути в иные космические уровни и миры. Не случайно многие птицы, в первую очередь — орёл, часто начинают жреческую (и шаманскую) традицию (ср. орлиные атрибуты шамана в ряде сибирских и африканских традиций: когти, перья, крылья и т. п.).
В роли инструмент передачи божественной мудрости, да и просто полезной информации, птицы часто выступают воплощением божества предсказаний и «субстратом» самих предсказательных практик. Нередки также представления и о том, что птицы выступают в роли соглядатаев, сообщающих о делах и намерениях своих подопечных.
Широко распространены представления о птицах как о первопредках, тотемах племени или т. н. половых тотемах. Характерно, что в качестве тотемов выступают и «хорошие» («божьи») птицы (голубь, орёл, лебедь, аист и т. п.) и птицы, которые во многих традициях квалифицируются как «плохие», несущие угрозу, пророчащие беду и т. п. (ворон, сова, филин, воробей и т. п.), а также «непромысловые» птицы, мелкие птицы. (типа синешейки и крапивника).
В первых художественных произведениях люди отражали все, что их окружало – а для человека того времени, живущего в основном натуральным хозяйством, это в первую очередь была природа во всем ее многообразии и необъяснимости. Отсюда появились первые художественные образы – звери и птицы. Как ни странно, к образу птицы древние обращались даже чаще, чем к образам остальных животных. Это можно объяснить недоступным, удивительным и волшебным умением пернатых летать, вызывавшем суеверный трепет и любопытство.
Образ птицы является одним из популярных образов романтизма и символизма, он выступает в различных значениях. Поэты стремятся преодолеть характерный для классицизма жанровый принцип мышления, разрушить жёсткие каноны и правила и выйти к новому, более глубокому осмыслению действительности. Использование образа птицы способствовало раскрытию внутреннего мира человеческой личности, а также обнаружению в человеческой жизни таинственной, иррациональной стихии. Осмысление птицы как знака, наоборот, можно рассматривать как проявление противоположной, реалистической тенденции: оно открывало возможности для введения в поэзию узнаваемых, конкретных зарисовок природы, нарушало абстрактность условной манеры изображения.
Рассматриваемая нами поэзия романтизма – новый этап развития литературы, когда на смену классицизму с его рациональными идеями, строгими канонами построения художественного произведения и четкой иерархией жанров приходит романтическая литература. Личная жизнь человека, его «я», внутренние переживания и искания становятся главным объектом изображения. Это направление характеризуется изображением сильных характеров и эмоций, одухотворенной и целительной природы.
Для романтизма, как метода, так и направления, характерна устойчивая система повторяющихся художественных образов-символов. Эти постоянные образы-символы встречаются почти в каждом стихотворении романтиков. Море у романтиков символизирует постоянно меняющуюся жизнь, бег времени, ускользающее мгновение, корабль – несгибаемость, стойкость в океане жизни, лес несёт в себе и светлое, и тёмное начало одновременно.
Ведущие мотивы романтизма – образы «моря», «дороги», «небесных светил – луны и солнца», «звёзд», «птиц» и многие другие. Эти сквозные ключевые семиотические концепты несут как номинативную, так и оценочно-символическую нагрузку. А. В. Азбукина в своей работе «Образ-символ «соловей» в русской поэзии XIX века» отмечает, что именно повторяемость в поэтическом тексте становится «важным фактором, способствующим превращению предметной детали в «сквозной» образ – символ».
С развитием романтического направления в литературе поэт начинает по-новому относиться к природе: природа становится одним из важнейших объектов изображения, фоном и «средством раскрытия психического состояния» [4, c. 199] поэта, источником его эмоций и вдохновения. Образы птиц, являясь частью природных образов, становятся очень значимыми для поэтов-романтиков.
Образ птицы является одним из популярных образов символизма выступает в различных значениях. Поэты стремятся преодолеть характерный для классицизма жанровый принцип мышления, разрушить жёсткие каноны и правила и выйти к новому, более глубокому осмыслению действительности. Использование образа птицы способствовало раскрытию внутреннего мира человеческой личности, а также обнаружению в человеческой жизни таинственной, иррациональной стихии. Осмысление птицы как знака, наоборот, можно рассматривать как проявление противоположной, реалистической тенденции: оно открывало возможности для введения в поэзию узнаваемых, конкретных зарисовок природы, нарушало абстрактность условной манеры изображения. Наконец, придание образу птицы символического статуса свидетельствовало о выходе литературы к широким философским обобщениям, осмыслении нравственных ценностей, свободы, порыва человеческого духа к запредельному, идеального смысла искусства, бессмертия.
В различных мифопоэтических традициях птицы выступают как непременный элемент религиозно-мифологической системы и ритуала, обладающий разнообразными функциями. Птицы могут быть божествами, демиургами, героями, превращёнными людьми, трикстерами, не подчиняющимися общим правилам, ездовыми животными богов, шаманов, героев; тотемными предками и т. п.
Они выступают как особые мифопоэтические классификаторы и символы божественной сущности, верха, неба, духа неба, солнца, грома, ветра, облака, свободы, роста, жизни, плодородия, изобилия, подъёма, восхождения, вдохновения, пророчества, предсказания, связи между космическими зонами, души, дитяти, духа жизни и т. п. Типология птичьих образов в мифах охватывает не только реально существующие виды птиц, но и фантастических птиц (Анзуда в Месопотамии, Гаруды у индийцев, Симурга, Варагны у иранцев, летающего Танифы у маори, Руха у арабов, Страха Раха, Стратим-птицы, Ноготь-птицы, Ворона Вороновича, жар-птицы в русской традиции), или существ гибридной природы (сфинкс, химеры, сирены, горгоны, пегас, грифоны, анчутки и т. п.), обладающих признаками птицы (крылья, перья, умение летать).
На мировом древе или древе жизни место птиц на его вершине. В качестве птицы мирового древа в каждой конкретной традиции обычно выступает наиболее царственная птица - чаще всего орёл, иногда обозначаемый как гром-птица (в сибирских шаманских традициях), реже некий обобщенный образ большой («главной») птицы, в отдельных случаях с фантастическими чертами. Птица на мировом древе обозначает верх и в этом смысле противопоставлена животным классификаторам низа - хтоническим животным, прежде всего змее; известно также противопоставление птиц рыбам (в шумерском тексте «Дом Рыбы»), а у ряда сибирских народов - мамонту. Многие мифологические и сказочные тексты, а также произведения изобразительного искусства изображают поединок птицы (орла) и змеи, в котором птица выступает как пернатый помощник бога (чаще бога грома, чьим воплощением в ряде сибирских традиций рассматривается гром-птица) либо непосредственно противостоит змее. Мотив подобного поединка нередко сохраняет следы поединка бога и его противника, тем более, что птица вершины мирового древа (по преимуществу орёл) в разных традициях соотносится с громовержцем: Зевсом, Юпитером, Индрой, Перкунасом и др., но в реконструкции также увязывается с образом мирового древа. В разных источниках встречается образ двух птиц, сидящих на вершине или верхних ветвях мирового древа справа и слева от вертикали ствола. В этих случаях Птицы соотносятся с солнцем и луной, и вся схема может быть понята как род космологической модели. Такие композиции известны и в архаичном типе загадок о космосе, мировом древе или древе жизни. [14] Вместе с тем в ритуальном плане эта пара птиц воплощает собой идею плодородия, благополучия, богатства. Птицы выступают здесь как своего рода стражи богатства и гаранты правильности совершения ритуала. В частности, так могут быть истолкованы образы птиц на брахмане (трансформация образа мирового древа) и на бархисе (жертвенной траве, на которой совершается жертвоприношение) в ведийском ритуале. [7]
Демиургическими функциями наделены орёл и другие птицы, выступающие или как творцы вселенной (земли), или как родоначальники данной культурной традиции. Более специализирована роль в творении земли некоторых водоплавающих птиц (гагара, нырок, утка и т. п.); широко распространена версия ныряния птицы (иногда многократного), поднятия ею со дна мирового океана ила, глины, из которых и возникает земля. В китайской традиции, по одной из версий, Цзянь-ди проглатывает два яйца, снесённые ласточкой, и рождает основателя иньцев Ци. В Полинезии известен миф о божестве, которое в виде птицы спускается в воду и кладёт яйцо, давшее начало Гавайским островам. На островах Тихого океана распространён мотив птицы - посланца бога, оплодотворяющей камень или дерево, из которых возникают живые существа. Птицы иногда выступают и как «вторичный» демиург или как помощник человека при «втором» творении.
Широко распространены представления о птицах как о первопредках, тотемах племени. Образ души-птицы в ряде случаев перекликается с образом птицы-вестника смерти.
Каждое крылатое существо имеет символический смысл. Согласно Юнгу, птицы всегда доброжелательны, ибо благодаря связи с воздушной стихией считаются посланцами высшего мира. В «Наскальных рисунках Европы» Кюн приводит картину с изображением охоты на бизона. Важно, что рядом с бизоном изображен раненый охотник, около которого на шесте сидит птица. Вероятно, она символизирует душу, которая готова улететь от тела.
Использование птицы как символа души встречается в фольклоре всех народов мира. Обычно птицы выступают в функции волшебного помощника или вестника, а также представляют духов или ангелов, сверхъестественную помощь мысли и полеты фантазии. Вместе с тем они являются воплощением человеческой души. В причитаниях вдова сравнивалась с кукушкой, осиротевшей после смерти хозяина дома, оставшейся с опустевшим гнездом.
В индийской сказке великан объясняет своей дочери, где он хранит свою душу: «На горе растет дерево, его охраняют тигры, медведи, скорпионы и змеи, наверху дерева находится большая толстая змея, на ее голове - маленькая клетка, в клетке - птица. Эта птица и есть моя душа».
Данный сюжет перекликается с русской сказкой, где в утке спрятана смерть Кощея Бессмертного («На дубу сундук (ларец), в сундуке заяц, в зайце утка, в утке яйцо, а в яйце смерть»).
В христианской традиции птица (голубь) является олицетворением Святого Духа. Однако в данном случае символика связана не столько с семантикой птицы как таковой, сколько с ее белым цветом. Символика же птицы в Библии гораздо шире, о чем свидетельствует отрывок из Апокалипсиса: «И воскликнул он сильно, громким голосом говоря: пал, пал Вавилон, великая блудница, сделался жилищем бесов и пристанищем всякому нечистому духу, всякой нечистой и отвратительной птице; ибо яростным вином блудодеяния своего она напоила все народы» [Апок., 18: 2].
Птицы, как и рыбы, первоначально были фаллическим символом, наделенным созидательной силой. В фольклоре это качество привело к появлению большого числа сюжетов о говорящих птицах, которые могут открывать тайны, околдовывать героев, погружая их в волшебный сон, и, напротив, снимать колдовские чары. Иногда птицу рассматривают как метафору возлюбленного. Лефлер добавляет, что в мифах и фольклоре птицы воспринимаются как умные помощники героев. Они происходят от огромных птиц-демиургов древних народов, носителей небесных посланий и создателей нижнего мира. Отсюда и последующее значение птиц как посланцев.
Особенный цвет птиц является фактором, который определяет их второе значение. Голубая птица рассматривается Башляром как «результат воздушного движения», иначе говоря, четко ассоциируется с идеями. Но с нашей точки зрения, хотя это и может быть их источником, конечной целью идей является совсем иное. Они обозначают символ невозможного (как, например, голубая роза).
В алхимии птица обозначает силы, находящиеся в активном движении, здесь точный смысл можно установить по нахождению птицы: набирая высоту, она выражает испарение или сублимацию, пикируя к земле, птица выражает выпадение осадков и конденсацию. Соединившись вместе, эти два символических движения образуют единую фигуру, которая выражает дистилляцию.
Как крылатые существа, птицы противопоставляются бескрылым, они образуют символ воздуха, непостоянство противопоставляется устойчивости. Однако, как указывает Диль, птицы и особенно стаи птиц (поскольку множество всегда является знаком отрицания) могут выражать и тяжелые последствия.
В легенде о Геракле стимфалийские птицы обозначают стагнацию души и паралич духа, отрицают застойные злые желания.
В индуистской ведической традиции солнце изображается в образе огромной птицы, орла или лебедя. Эту солнечную птицу зовут Гарудой, «истребителем нагов или змей». Аналогичная птица (Рух) представлена в арабских сказках. В древнеегипетских иероглифах знак птицы с человеческой головой обозначает душу, которая отлетает от тела после смерти.
В германской традиции встречаются и другие примеры солнечной птицы. Она также является символом штормов. В скандинавской мифологии упоминается о гигантской птице, называемой Хресвельг, от взмахов крыльев которой поднимается ветер.
У индейцев Северной Америки высшее существо часто приравнивалось к мифологическому воплощению молнии и грома в виде огромной птицы. Ей противостоит герой нижнего мира в виде змеи или змея. Иногда, как в греческой иконографии, их изображают с человеческими головами.
В Коране рассказывается, что во время своего вознесения на небеса пророк Мухаммед обнаружил, что стоит в центре огромной площади, где находится Дерево жизни, чьи плоды возвращают молодость всем тем, кто их отведает. Дерево жизни окружено рощами и аллеями лиственных деревьев, на которых сидит множество птиц с ярким оперением, они сладкозвучно поют, это души правоверных. Души грешников, напротив, превращаются в хищных птиц.
Другими словами, птицы, как и ангелы, являются символами мысли, воображения и быстроты духовных процессов и отношений. Они относятся к элементу воздуха и, как обозначено в случае с орлом, указывают на «возвышенность» и, соответственно, на «низменность» духа.
Данное общее символическое значение иногда сужается исключительно до особенного смысла, как часто бывает в традиционном символизме. Так, один священник описывает в своей проповеди различные типы духовности в людях как соответствующие различным видам птиц. Как он говорит, некоторые птицы, например, голуби, простодушны; другие пронырливы, как куропатки. Одни могут подлететь на руку, как сокол, другие отлетают прочь, как курица. Некоторым нравится общество людей, среди них ласточки, другие предпочитают одиночество и уединение, среди них горлицы. Низко летающие птицы символизируют связь с землей, высоко летающие - духовное стремление.
Осмысление «птицы» как символа связано со стремлением поэтов к индивидуализации поэтического контекста. Показательно, что по этому пути идут в основном крупные авторы, такие, как Ш. Бодлер, С. Малларме, М. Метерлинк. Они не ограничиваются традиционным использованием «птицы» лишь как эмблемы «идиллического» (или «мрачного») пейзажа. Употребление этого образа лишь в номинативном, денотативном значении (как детали поэтической картины) они считают недостаточным. Поэты осуществляют преобразование семантического контекста, включая «птицу» в различные, порой контрастные семантические ряды, чтобы высвободить глубокий, экзистенциональный потенциал, заложенный в этом образе. Примером может служить стихотворение Н. Карамзина «Долина Иосафатова», в котором образ петуха (петела) символизирует особый идеальный мир, покой, сон, забвение. Как символ романтического двоемирия использует образ птицы В. Жуковский («Весеннее чувство»). В стихотворении Г. Державина «Лебедь» образ этой птицы выступает как символ бессмертия искусства, величия поэта, его неумирающей славы.
Образ птицы является одним из популярных образов символизма выступает в различных значениях. Поэты стремятся преодолеть характерный для классицизма жанровый принцип мышления, разрушить жёсткие каноны и правила и выйти к новому, более глубокому осмыслению действительности. Использование образа птицы способствовало раскрытию внутреннего мира человеческой личности, а также обнаружению в человеческой жизни таинственной, иррациональной стихии. Осмысление птицы как знака, наоборот, можно рассматривать как проявление противоположной, реалистической тенденции: оно открывало возможности для введения в поэзию узнаваемых, конкретных зарисовок природы, нарушало абстрактность условной манеры изображения. Наконец, придание образу птицы символического статуса свидетельствовало о выходе литературы к широким философским обобщениям, осмыслении нравственных ценностей, свободы, порыва человеческого духа к запредельному, идеального смысла искусства, бессмертия.
ГЛАВА II. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ТВОРЧЕСТВА ПИСАТЕЛЕЙ
2.1 Общая характеристика творчества Сэмюэля Кольриджа
В истории английской поэзии и литературы в целом Сэмюэль Тейлор Кольридж (1772 - 1834) – одна из самых ярких и противоречивых фигур. Жизнь поэта сложилась трудно, даже трагично. Наделенный замечательным дарованием, рано узнав славу, Кольридж не сумел, однако, полностью осуществить свои замыслы. Часть его лучших творений осталась незавершенной, в последние десятилетия своей жизни поэт работал особенно медленно и мучительно, почти ничего не публикуя. Многие, в том числе даже близкие поэту люди, не понимали его.
Однако уже при жизни Кольриджа наиболее дальновидные современники высоко оценили его талант. Они с восторгом цитировали ходившие в списках стихи поэта, повторяли самые меткие из его суждений, спорили о нем и даже писали мемуары, хотя мало кто мог представить себе фигуру Кольриджа во всем ее масштабе. Лишь в XX веке, когда было опубликовано большинство рукописей поэта, стало возможным объективно, в должной перспективе оценить его сложное и самобытное творчество. Ведь Кольридж был не только замечательным поэтом-новатором, но и одним из самых крупных и влиятельных критиков своей эпохи, равно как и интереснейшим, хотя и несколько эклектичным мыслителем, наделенным необычайной эрудицией и широтой интересов. И в каждой из своих творческих ипостасей он сумел сказать собственное слово, во многом определив дальнейшие пути развития английской литературы. Творчество Кольриджа неразрывно связано с историей английского романтизма. Своеобразие английского романтизма обусловлено тем, что он развивался на почве традиционного сенсуалистического эмпиризма, характерного для английской философии. Кольридж был одним из родоначальников так называемой "Озерной школы" английского романтизма. Это было старшее поколение романтиков. Помимо Кольриджа в группу, никогда официально не оформленную, входили поэты Вильям Вордсворт и Роберт Саути. Их творчество оказало большое влияние на поэтов-романтиков нового поколения - Байрона и Шелли. Огромную роль в развитии английского романтизма и всей английской литературы XIX столетия сыграла и эстетическая программа лейкистов. [5, c. 460]
Шелли и Байрон считали, что его поэтический дар потерпел печальное фиаско и, по словам Байрона, он погубил свой замечательный талант трансцендентальной философией и немецкой метафизикой. Но, тем не менее, поэты-современники выделяли его из числа литераторов, как человека выдающегося поэтического дарования. Шелли писал: "Вы увидите Кольриджа. Он сидит во мраке пронзительного блеска и в напряженном чистом сиянии ума, который, ослепленный собственным сверканием, уныло влачится сквозь отчаяние и тьму, - воздушный метеор, окутанный облаками, орел с завязанными глазами среди подслеповатых сов". [9, c. 505] Медвин засвидетельствовал в своих воспоминаниях о Байроне, что тот, резко осуждая "Biographia Literaria" Кольриджа, по-прежнему высоко ценил его поэтический дар. [9, c. 505]
За последнее столетие западноевропейская и американская литературная критика пересмотрела свои взгляды и признала талант Кольриджа. Все чаще она пытается представить этого поэта современным и близким к модернизму. Типична в этом смысле статья "Модернизм Кольриджа" (1946) французского критика Жана Одара. Одар пишет о политическом "релятивизме" [4, c. 450] Кольриджа и говорит о том, что незавершенность и фрагментарность его творчества роднит его с модернизмом и сюрреализмом.
Л. Дж. Сэлингар, автор главы «Кольридж - поэт и философ» в 5-м томе научно-популярного «Путеводителя по английской литературе» (1957), считает возможным сопоставлять «Старого моряка» Кольриджа с романами Кафки. Кольридж, по его мнению, значителен, прежде всего, как поэт «бессознательных движений души» и создатель теории об искусстве субъективного воображения, «творящего весь мир поэзии изнутри» [5, c. 460].
Не меньший интерес, чем стихотворения, баллады, драмы Кольриджа, представляют оригинальные и глубокие его философско-критические работы, посвященные вопросам теории литературы, сформулированные им в специальных трудах, лекциях, письмах, беседах: они сыграли огромную роль в формировании теоретических основ английского романтизма. Критические работы Кольриджа интересны как опыт творческого самонаблюдения, изображение внутреннего развития, картина духовных странствий. Кольридж обновил и развил этот особый литературно-критический жанр.
Виднейший учёный, исследовавший философско-эстетические взгляды Кольриджа, Кэтлин Коберн, которая сделала очень многое, чтобы предоставить в распоряжение современных учёных и исследователей огромное количество сочинений английского романтика, во введении к «Собранию критических эссе» указывает, что труды Кольриджа состоят из 20 томов и 70 записных книжек. Цели нашей работы не позволяют проанализировать весь процесс интеллектуальных, философских поисков Кольриджа. Но всё же, представляется необходимым рассмотреть некоторые результаты и выводы, которые выкристаллизовались в «Biographia Literaria», написанной в основном летом 1815 г. и опубликованной двумя годами позднее, в «Философских лекциях» (Philosophical Lectures), читавшихся с декабря 1818 г. по март 1819 г., и других трудах. Так как именно в них поэт сформулировал свои взгляды на поэзию и искусство в целом, а также на его творца. Отметим, что Кольридж писал не только литературно-критические статьи. Его поздние работы посвящены религии и социальным и политическим аспектам богословия.
Кольридж был одарен во многих областях культуры, но смог полнее всего реализовать себя в поэтическом творчестве и в философии романтизма.
При том, что на сегодняшний день научная литература, посвященная творчеству С.Т.Кольриджа, представлена большим количеством названий, обращает на себя внимание диспропорция между числом посвященных ему работ отечественных и зарубежных исследователей. На русском языке исследований немного, тогда как на иностранных языках монографий и статей по отдельным вопросам творчества и аспектов личности поэта-романтика существует множество. Первым российским исследователем Кольриджа стал М.Жерлицын, который познакомил с биографией и основными произведениями английского романтика. Среди отечественных ученых можно выделить Н.Я.Дьяконову, Е.И.Клименко, А.А.Елистратову, Г.В.Яковлеву, которые в своих работах по английскому романтизму не могли,
