1. Метафора и эпитет как средства выразительности художественного текста
1.1 Теории метафоры, классификация метафор
На сегодня насчитывается достаточно много классификаций метафоры. Современные ученые имеют несколько взглядов касательно общей и единой классификации. Все существующие классификации метафор базируются на двух важных критериях: семантическом и структурно-грамматическом. Следовательно, можно выделить такие группы метафорических образований: по главному морфологическому компоненту: именные, глагольные и т. д. (Л.А. Андриенко [1]); по структуре: простые, сложные, многокомпонентные (Н.Д. Арутюнова [2]), по функциям: сравнение, противопоставление, загадка, номинация, базисная метафора (Н.Д. Арутюнова [2], А. Вежбицкая [4], В.В. Петров [19]); по принадлежности к системе языка и речи: узуальные (стертые), авторские (образные) (В.Г. Гак, Н.А. Кожевникова [32], В.Н. Телия [23]); по семантике: антропометафоры, зоометафоры, ботанометафоры, сенсорные метафоры (Б.И. Болквадзе, О.А. Вербицкая, А.А. Потебня), по принадлежности к определенной лексикотематической группе главного (метафоризируемого) компонента (В.П. Москвин [18], В.М. Никитин).
Интересным, на наш взгляд, является исследование Г.Н. Скляревской о семантических видах языковой метафоры [12, с. 48]. Так как «... символы обнаруживают большое разнообразие как по своему семантическому устройству (моносемные, полисемные), так и по характеру связи исходного значения с метафорическим» [12, с. 48], то ученая выделяет мотивированную, синкретическую и ассоциативную языковую метафору (последняя имеет две подгруппы: признаковая и психологическая) [12, с. 56]. При этом акцентирует внимание на основных направлениях метафорических переносов [12, с. 80]: предмет-предмет, предмет-человек, предмет-физический мир, предмет-психический мир, предмет-абстракция, животное-человек, человек-человек, физический мир-психический мир.
Кроме того, Г.Н. Скляревская акцентирует внимание на шести семантических сферах [12, с. 67], охватывающих все объекты действительности: материальные объекты: 1) предмет, 2) человек, 3) животное, 4) физический мир и идеальные объекты: 1) психический мир, 2) абстракции. При этом замечает, что «. каждая из выделенных семантических сфер является источником метафоризации и в то же время – как бы зеркально отображенная ее объектом» [12, с. 95].
За основу своей классификации Г. Н. Скляревская взяла антропоцентрическое мировосприятие, следовательно, и обусловленный им антропоцентрический прием размежевания лексики. «Подобно тому, как семь нот создают бесконечное многообразие мелодий, так и ограниченное число признаков, воспринимаемых пятью чувствами, служит основой огромного числа метафор», – пишет Г.Н. Скляревская [12, с. 53]. Каждый тип ощущений создает множество языковых образов. Среди них ученая выделяет следующие: зрительные (мутное сознание), акустические, вкусовые, обонятельные, тактильные и температурные (холодный тон), физиологическое состояние, сфера явлений природы.
В.Н. Телия предложила несколько сложных классификаций метафор, основанных на сохранении или изменении их семантической структуры. Исходя из этого, она выделяет две группы метафор: структурно-эквивалентные и структурно-неэквивалентные [23, с. 54].
Эти классификации рассматривают метафору как языковое явление, служащее для украшения языка. Когнитивная лингвистика предлагает классификацию метафор исходя из того, что метафора не столько языковое, сколько ментальное явление, возникающее в процессе мышления.
В.П. Москвин – автор семиотической теоретической концепции метафоры, основанной на особенностях строения ее знака [18, с. 182], предложил наиболее полную классификацию метафор. Он отметил, что «... система параметров классификации метафорических наименований определяется четырьмя обстоятельствами: своеобразием планов содержания и выражения, сильной зависимостью от контекста, а также функциональной спецификой метафорического знака» [18, с. 112].
Учитывая все это, ученый дал обобщенную классификацию метафор: формальные, семантические, функциональные [18, с. 112]. За основу своей классификации В.П. Москвин взял содержание, выражение, зависимость от контекста и функциональную специфику метафорического знака [18, с. 12].
Семантическая классификация метафор (по В.П. Москвину) связана со смысловой двуплановостью [18, с. 12] метафорических наименований, поэтому эта классификация имеет несколько направлений. Первое направление – это группа метафор, объединенных по тематической принадлежности вспомогательного субъекта (например, анималистическая, пространственная). Второе направление – это группировка метафор по основному субъекту, применяющаяся «. при построении семантических полей и лексических классов» [18, с. 115]. Третье направление семантической классификации В.П. Москвина учитывает степень смысловой удаленности основного и вспомогательного субъектов. Здесь ученый выделяет внутреннюю (внутриклассовую) метафору, осуществляющую метафорическую номинацию «... за счет внутренних резервов микросистемы» [18, с. 120], и внешнюю метафору, в которой метафорическая номинация происходит с помощью средств другого семантического поля [18, с. 121]. Четвертый тип классификации, основанный на выявлении лексических групп, «. способных принимать переносные значения по различным формулам переноса» [18, с. 126]. Речь идет о вычленении метафор по вспомогательному и основному субъектах.
Следующим направлением в классификации В.П. Москвин называет классификацию по степени целостности внутренней формы. Метафорические наименования в процессе использования постепенно теряют свою внутреннюю форму. Исходя из этого, В.П. Москвин подразделяет в этой классификации образные (окказиональные и узуальные) [18, с. 134] и мертвые метафоры. При этом автор указывает [18, с. 135] на то, что источниками мертвых метафор могут быть либо стертые метафоры, ранее полностью утратившие внутреннюю форму, либо заимствованные метафоры.
Обращая внимание на особенности формы, т.е. «... планы выражения метафоры [18, с. 136], В.П. Москвин выделяет так называемую формальную классификацию метафор. В зависимости от уровневой принадлежности единицы, выступающей носителем метафорического образа [18, с. 135], ученый вычленяет словесные, фразовые, текстовые метафоры и метафоризированные словосочетания.
Контекстуальные типы метафор обнаружил в свое время еще Аристотель. Современная наука делает вывод о существовании контекстуальной классификации [18, с. 138]. Сюда входят замкнутые и незамкнутые метафоры. Замкнутая метафора имеет в своем контексте ключевое слово, она хорошо изучена в лингвистике. Незамкнутую метафору можно интерпретировать по-разному, она неопределенная, не имеет единого объяснения, т.к. у нее отсутствует опорное слово, подсказывающее ее смысл [18, с. 139].
В.П. Москвин научно обосновал деление метафор по цели использования их в речи, т. е. по функциональному параметру. Он называет общеизвестную номинативную метафору (служит для обозначения предметов), оценочную, декоративную (как средство украшения речи и эстетического отражения существующего мира) [18, с. 157].
Пояснительные (они же педагогические, дидактические) метафоры служат для научного стиля в качестве соотношения незнакомого объекта с уже знакомым, т.е. является своеобразным «. инструментом трансдеривационного поиска и апперцепции» [18, с. 158]. Считается, что такие метафоры – эффективное средство для обучения новым понятиям и для облегчения понимания и познания.
Данные классификации нельзя считать полными и исчерпывающими наше знание о метафоре. Их можно расширять и дополнять в зависимости от развития наших представлений о мире.
Метафору, которая реализуется в слове, называют одиночной (pearls of rain, the blood of the sunset, eyes are burning).
Метафоры-словосочетания можно разделить на следующие группы:
1) генетивная метафора. Её модель – «существительное в именительном падеже + существительное в родительном падеже»: walls of reed, a bag of hair, a fire of ash-berries, a parade of sovereignties;
2) атрибутивные словосочетания «прилагательное + существительное». Это так называемые метафорические эпитеты: watermelon patch, golden autumn, silver pearly dew.
Большое количество двухкомпонентных метафор в языке объясняется тем, что в них воплощён принцип её построения: в основе данного тропа – взаимосвязь двух информационных структур.
Метафоры, встречающиеся в предложении или тексте, – это так называемые развёрнутые метафоры. Они, как правило, строятся по принципу матрешки: развернутая метафора содержит в себе одиночные и бинарные (двухкомпонентные) метафоры: “The golden grove stopped talking a merry language of birch-trees” («Отговорила роща золотая березовым веселым языком», С.А. Есенин) [19].
По другой классификации все метафоры принято делить ещё на несколько видов [4]:
- резкая. Такая метафора представляет собой самый часто встречающийся и самый яркий и живой её вид. Как правило, это фраза, состоящая из двух слов с несочетающимися, а зачастую и противоположными значениями. Например, the wings of fire, the flower of the Moon, the burst of emotions;
- стертая. Это метафора, давно и основательно вошедшая в словарный запас языка. Как правило, мы употребляем её, практически не задумываясь. Например, a show of hands, life flows like honey, hands of gold;
- метафора-формула. Рассматривается как более простой вид стёртой метафоры. Это определённые конструкции, которые мы используем как устойчивые фразы, которые нельзя разделить на части. Например, the neck of the bottle, the leg of the table, the back of the chair;
- метафора-преувеличение. С помощью такой метафоры мы умышленно преувеличиваем масштаб события. Например, I haven’t seen you for ages; I’ve told you a hundred times; millions can’t be wrong.
По способу сопоставления объектов Ю.И. Левин выделяет три вида метафоры: 1) метафоры-сравнения (the colonnade of grove); 2) метафоры-загадки (the hoofs beat on the frozen keys (stones)); 3) метафоры, приписывающие одному предмету свойства другого предмета (poisonous eyes, a burning fire of ash-berries) [6-7].
Высокая частотность метафор наблюдается в современной прессе. В связи с возрастающим интересом общества к условиям и механизмам политической коммуникации возник новый тип метафоры – политическая. По семантике таких метафор можно изучать политическую историю страны, составить представление о ситуации, в которой она оказалась. Поэтому определённый интерес представляют классификации метафор А.П. Чудинова и О.С. Иссерс, которые мы возьмём за основу и которые, на наш взгляд, взаимодополняют друг друга [10]. Так, А.П. Чудинов выделяет четыре основных разряда моделей политической метафоры, в каждом из которых обнаруживаются несколько наиболее типичных разделов [29, с. 51].
Таким образом, проанализировав современные классификации и разновидности метафор, мы можем сделать вывод, что метафора – это исключительный языковой феномен, поэтому существует огромное количество различных подходов и критериев к ее изучению. Все они дополняют и конкретизируют знания об этом тропе. Существующие классификации метафоры охватываются семантическими и структурно-грамматическими критериями. При всем разнообразии оценок метафоры в ученом мире отдают предпочтение классификации В. П. Москвина, который сформировал ее на основе особенностей строения метафорического знака.
1.2 Теории эпитетов и их классификации
Эпитет является одним из самых распространенных стилистических приемов, используемых авторами художественных текстов. Чаще всего эпитет выступает в предложении в синтаксической функции определения или обстоятельства. Обязательным признаком эпитета является наличие в нем эмотивных или экспрессивных коннотаций, служащих для выражения авторского отношения к предмету или явлению. По определению В.М. Жирмунского, эпитетом называется «слово или несколько слов, приданных к обычному названию предмета для того, чтоб усилить его выразительность, подчеркнув в предмете один из его признаков – тот, который в данном случае важно выдвинуть на первый план» [9, с. 52]. Эпитеты изучаются в современной лингвистической науке с точки зрения их семантики, структуры и функционирования в разных жанрах.
С точки зрения структуры, одной из наиболее частотных является модель, в которой эпитет выражен прилагательным в препозиции. Чаще всего это простые эпитеты: odd things, the oddest thrill, hot afternoon, angular insect, wax petals и т.п. [9]. Эпитет, таким образом, в основном, оказывается выражен простым прилагательным, но в моменты интенсивного эмоционального напряжения используется также превосходная степень сравнения (the oddest thrill). В тексте встречаются также сложные эпитеты: looked half-transparent, blade-like trees, heart-shaped and tongue-shaped leaves [15]. Использование в рассказе эпитетов различных по структуре и форме говорит о богатом языке и мастерстве пера Вирджинии Вульф.
По семантическому принципу, прежде всего, выделяют ассоциированные и неассоциированные эпитеты. Первый вид эпитетов указывает на такие признаки предмета, которые присущи ему по самой его природе. Например, употребляя в рассказе ассоциированные эпитеты hot afternoon («жаркий день») и cool light («прохладные сумерки»), Вирджиния Вульф выбирает из многих признаков, присущих предмету или явлению (в данном случае дню и сумеркам), те, которые представляются наиболее существенными. Выдвигая их на первый план и привлекая к ним внимание, она вводит читателя в мир легко узнаваемых повседневных образов и предсказуемого поведения, что составляет основу жизни большинства людей, привыкших замечать только общие контуры окружающего, без внимания к деталям.
Т. М. Фадеева пишет, что «показывающий жанровоориентированность до начала XIX в., эпитет систематически расширяет узкие рамки литературных направлений и приобретает характер константы идиолекта и идиостиля языковой личности XIX века и отображает национальное сознание носителя языка» [24]. Однако, на данный момент, исследователи не могут прийти к единому выводу, к какой категории необходимо причислить эпитет. Ряд ученых считают его тропом (Колесов В. В.), другие относят эпитет к лексико-синтаксическим средствам выразительности. Данное мнение они обуславливают присутствием в эпитете особых экспрессивных коннотаций и функцией определения или обстоятельства, которую он выполняет в предложении (Арнольд И. В.). Ввиду этого, верным можно считать утверждение А. В. Павшук, что сложная природа эпитета «требует рассмотрения его языковой природы с учётом морфологического, синтаксического, лексико-семантического и фонетического уровней языка» [20]. Представляется важным обозначить основную функцию эпитета, а именно, определение признака изображаемого явления. Наряду с этим, устанавливаются вторичные функции, а именно: выражение эмоциональной окраски, субъективности и различных коннотаций как для манипулирования сознанием читателя, так и для выражения отношения к изображаемому явлению или предмету. Очевидна и зависимость эпитетов от того, какой персонаж их употребляет, что обуславливает характерологическую функцию, которая способствует формированию образа данного персонажа. Из этого следует, что те или иные признаковые слова, которые являются коммуникативным центром высказывания, могут быть отнесены к эпитетам и подвергнуты соответствующему структурно-семантическому анализу.
?
II. Выразительность эпитетов и метафор в романе Джоанн Харрис «Шоколад»
2.1 Основные характеристики средств речевой выразительности и стилистические приемы, используемые в данном художественном тексте
Средства выразительности – это специальные художественно – лексические приемы, синтаксические и грамматические средства языка, привлекающие внимание к высказыванию. Они используются для придания речи экспрессии, эмоциональности, наглядности, делают ее более интересной и убедительной. Самыми распространенными и эффективными оборотами являются: сравнение и метафора; эпитет; аллегория; гипербола [11].
Джоан Харрис – восхитительно передает эмоции и вкус. Ее художественные произведения обладают колоссальной экспрессивной насыщенностью и эмоциональной нагрузкой, что всегда привлекают внимание читателей. Автор точно передает в работах быт, эпоху и характеры людей. Таким образом она выражает свои внутренние чувства и отношение к персонажам. По большей части в ее работах описывается обычная жизнь простых людей и сравнение между добром и злом.
Мистический роман «Шоколад», написанная в 1999 году, – это ее третий роман. Он занял первое место в списке бестселлеров газеты «Санди Таймс» и вошел список Уитбредовской премии в номинации «Роман». Эта книга также была экранизирована кинокомпанией «Мирамакс филмс».
Наибольшее количество всех используемых средств экспрессивности в данном произведении было представлено в использовании эпитетов, сравнений и метафор. Возможно, это связано с эмоциональным напряжением всего произведения.
Сравнение – это один из главнейших приемов ораторского искусства, позволяющий представить абстрактное наглядно, что бывает особенно полезно, когда необходимо донести до слушателя числовую информацию. Под сравнением также подразумевается и более простой прием уподобления одного предмета или явления другому по общему признаку с использованием сравнительных оборотов или союзов будто, словно, точно, как. Довольно близок к сравнению такой риторический оборот, как метафора, заключающийся в употреблении слов в переносном значении на основе аналогии, сходства или сравнения. Метафоры также широко используются в литературе [3].
Повтором называется целый ряд речевых фигур, которые основаны на неоднократном использовании каких – то единиц языка (например, слов, синтаксических конструкций, морфем или звуков) в пределах одного предложения или смыслового отрезка текста. Применяются они с целью сделать высказывание более выразительным.
Наиболее важные положения в речи оратора желательно повторять. Мысли, повторенные дважды, намного лучше усваиваются. Кроме того, повторение какой – либо мысли способствует ее закреплению в сознании слушателей, позволяет при правильном использовании сделать речь оратора более убедительной.
Часто ораторы употребляют слова и выражения, которые в иносказательной форме указывают на какие – либо понятия или явления, не называя их. Такой приём переносной речи в литературе и в искусстве называется аллегорией.
Аллегория – изображение отвлеченного понятия или явления через конкретные предметы и образы. Хитрость изображается в виде лисы, Фемида – символ правосудия с завязанными глазами (беспристрастие) и весами в руках. Как троп аллегория используется в стихах, притчах, моралите. Она возникла на почве мифологии, нашла отражение в фольклоре и получила своё развитие в изобразительном искусстве [11].
Гипербола – художественное преувеличение, используемое, чтобы усилить впечатление. Например, у Ломоносова: «бег, скорейший ветра и молнии». Передать тончайшие оттенки наших мыслей можем при помощи слов, и позволяет нам это сделать более выразительно.
Гипербола часто сочетается с другими стилистическими приёмами, придавая им соответствующую окраску: гиперболические сравнения, метафоры и т. д. [3].
Таким образом, Выражение эмоций человека различными средствами языка является предметом исследования лингвистов на протяжении многих лет. Для успешной коммуникации необходимо понимание эмоциональных интенций собеседника, его отношение к предмету разговора, а так же его внутреннего состояния, поэтому для лингвистов важно изучить различные лингвистические средства и их роль в речи. Выразительность речи усиливает ее эффективность: яркая речь вызывает интерес, поддерживает внимание к предмету разговора, оказывает воздействие на разум и чувства человека, на воображение слушателей.
2.2 Характеристики и особенности репрезентации метафоры Дж. Харрис
В настоящее время стилистические приемы заслуживают особое внимание в художественной литературе. Каждый стилистический прием обладает своими функциями, которые, в свою очередь, доносят до читателя скрытый смысл. В ходе употребления различных стилистических приемов возникает художественный образ, посредством которого раскрывается замысел автора и воплощается идея произведения.
Рассматриваемое нами произведение повествует о жизни Вианн Роше, которая вместе со своей дочерью Анук приехала во французский городок и открыла там шоколадный магазин, умея таинственным образом угадывать предпочтения каждого жителя [27].
В анализируемом произведении идет речь о судьбе Вианн Роше и ее маленькой дочери Анук. Ветер карнавала занес их во французский городок Ланксне-су-Танн. Наиболее интересен тот факт, что Вианн обладает магическими способностями и умеет варить шоколад. На ее жизненном пути встречается фигура священника, Франсиса Рейно [27].
Рассмотрим использование автором метафоры (metaphor). Цель метафоры: описать психологический портрет или представить абстрактное понятие конкретной вещи. Например, использование метафоры «Through the grille I can feel her hungry, adoring eyes» («Ее глаза полнятся обожанием и буквально пожирают меня через решетку») [31], в описании священником состояния прихожанки после посещения шоколадной Вианн Роше, говорит нам о том, что главная героиня обладает способностью угадывать предпочтения людей и впоследствии располагать их к себе.
Употребление метафоры «Reynaud gave a tight, sour smile, as if his first glimpse of my daughter confirmed every one of his suspicions about me» («Рейно выдавливает кислую улыбку – очевидно, мимолетная встреча с моей дочерью только укрепила все его подозрения относительно меня») говорит нам о том, что священнику не чужды человеческие чувства, но он сохраняет благоразумие. Несмотря на то, что у него сложилось негативное представление о личности Вианн Роше, он не показывает своих истинных эмоций.
Метафора «At such time I feel I could die for love of her, my little stranger» («В такие минуты я чувствую, что могу умереть от любви к ней, моей маленькой скиталице») [31] передает сильные чувства Вианн по отношению к своей дочери. Женщина полна нежности и привязанности к ребенку, что говорит о ее сентиментальной натуре.
Уже с самого начала прослеживаются тяжелые отношения с кюре приходской церкви. Метафорическое выражение Вианн «He is a complete blank to me, a man-shaped darkness cut into the air» («Он для меня – загадка, темная человекообразная брешь в воздухе») говорят о скрытой личности священника, в то время как настроение других жителей города героиня с особой точностью способна угадать.
2.3 Характеристики и особенности репрезентации эпитетов Дж. Харрис.
Особенности репрезентации авторского стиля Дж. Харрис
Некоторые эпитеты в данном произведении обладают свойствами олицетворения, например: «Farms scattered across the watchful land». Возможно автор, употребляя слово «watchful», хотел показать, что на этих полях люди трудятся в поте лица круглые сутки, и днем, и ночью. Наделяя землю душой, автор также хотел показать, что в этом обществе твои дела, и каждый шаг всегда будут замечаться и оцениваться всеми людьми.
В следующем примере мы проследим взаимосвязь эпитета и метафоры в одном предложении: «…vines looking blighted and dead in the thin February sun but awaiting triumphant resurrection by March». Слово «thin» было употреблено для придания большего эмоциональности выражению, потому, что необходимо было подчеркнуть не просто, что это был февральский солнечный день, а то, что нахватало солнечного тепла. Поэтому лозы винограда выглядели болезненно, не потому, что они были заражены какой- либо болезнью, а потому что солнце не достаточно обогревало их, оно было источником их жизненных сил. Слово «dead» также указывает, что без каких-либо изменений гроздья винограда погибнут. Однако в этом примере также с безвыходностью жизни контрастирует оптимистический настрой, который выражен в надежде, что март будет воскрешением для всего.
Стоит отметить, что в данном произведении автором представлен широкий спектор стилистических приемов. Ниже рассмотрим следующие примеры.
Наиболее четко проглядывается наличие сравнений (simile) в книге. Цель данного приема такова: найти сходство между предметами, при этом сохраняя отдаленность между ними. Речь становится более описательной. Например, «We might as well be invisible; our clothing marks us as strangers, transients» («На нас никто не смотрит, будто мы невидимки. Одежда выдает в нас чужаков, проезжих»). В данном случае мы видим, что главная героиня уподобляется привидению или сущности, которую не видно. Данный прием помогает нам понять, что на первый взгляд никто не обращал внимания на эту женщину и что поначалу она не вызывала интереса в глазах жителей небольшого городка. Это в свою очередь усиливает чувства читателя, возбуждая сочувствие и жалость к Вианн Роше.
Также сравнение прослеживается во фразе «I felt it again like the sudden sting of a concealed nettle the panic, the irrational terror of losing her» («И снова меня будто крапива ужалила: паника, безрассудный ужас оттого, что я могу потерять дочь»).
