Глава 1. Развитие уголовной ответственности за убийство матерью новорожденного ребенка в отечественном законодательстве
1.1 Дореволюционный период
Первоначально в Античной Руси смертоубийство ребенка матерью преступлением не являлось. Н.М.Карамзин в собственном труде «История государства Российского» отмечал, то что каждая мать обладала правом у языческих славян «умертвить новорождённую дочь, когда семейство было уже слишком многочисленно, но обязалась хранить жизнь сына, рожденного служить отечеству».
Раскопки древних могил, которые свидетельствуют о существовании обычая лишать жизни маленьких детей в случае смерти кормящих их мамы, дают основание подтвердить распространение детоубийства у наших предков. В таких случаях оба трупа хоронили вместе.
Если осуществлять анализ законодательных актов Античной Руси, в таком случае возможно придти к заключению, то что уже в ранние периоды истории предусматривалась ответственность за убийство мамами собственных младенцев. В соответствии с церковным законом сурово карались те женщины, которые стремились самостоятельно регулировать количество деторождений, прерывали ненужные беременности, и их наказание заключалось в отлучении от причастия, постов, поклонов, покаяний перед священнослужителем.
Порицанию подвергались не только действия, но и «помыслы» их, в том числе если они были вызваны определенными обстоятельствами, а непосредственно нищетой либо неосуществимостью прокормить детей. Древнерусские священники, волнуясь за жизнь дитя в чреве матери требовали, чтобы она не делала в церкви земных поклонов: «не велите еи кланятиется на коленях, ни рукою до земли, ни в велики пост: от того бо вережаются и изметают младенца».
Ответственность за убийство матерью собственного ребенка была предусмотрена и в Уставе князя Владимира Святославовича в его Синодальной редакции в ст.9, где говорилось: «Или девка детя повьржеть». И.И. Срезневский понимал данную фразу как девка дитя родит, но слово «повьржеть» может означать «Бросит, покинет, оставит». Каралось это действие десятилетним отлучением от церкви.
В Уставе Ярослава Мудрого, образовавшегося где-то в 1051- 1054 годах, формировались ключевые мысли, заложенные еще в Уставе князя Владимира Святого. А непосредственно он увеличил область контролируемых духовным законном взаимоотношений. В 5 и 6 статьях данного устава подтверждалось отрицательное отношение церкви к случаям избавления от плода или младенца, избавление от незаконнорожденного либо внебрачного ребенка. За подобные воздействия мать помещалась в церковный дом, где в соответствие с заповедями митрополита Георгия, ей налагался 3х-летний пост- эпитимия. Кроме того, краткая редакция Устава Ярослава Мудрого была дополнена нормой относительно детоубийства. В ст.6 был приведен перечень видов детоубийства, которые совершала женщина в законном браке. В соответствии с этой нормой, если «женка без своего мужа или при меже детяти добудет, да погубить, или в свиньи ввержеть, или утопить», ее надлежало «пояти в дом церковный», то есть в храм.
Воспроизведенное в статутах русских князей микроканоническое византийское право наблюдало в детоубийстве, вернее, покушение на христианские традиции семьи и нравственности, а никак не на жизнедеятельность. Но в сопоставлении с безжалостнейшими санкциями криминальных кодексов рыцарской Европы, древнерусские духовные статуты предусмотрели только духовное раскаяние – эпитимию из-за убийства ребенка, независимо от того был ребёнок рождён в браке или нет. Хотя это и никак не говорит о наиболее терпимом отношении к детоубийству на Руси, а разъясняется не отличительной для русской, однако обыкновенной для европейской правовой системы суровых уголовных наказаний. В Номоканоне в первоначальном киевском издании, датированном 1620 годом, особого распоряжения о детоубийстве не обнаружено. Сущность его статей, имеющих отношение к свободному и непроизвольному смертоубийству, взято у Василия Великого. Уничтожение плода предусмотрено в ст. 72, 73 и в последней виновные названы «блудницами», а оставление новорожденного без помощи, подкидывание его – в ст. 70,74. Первая из вышеназванных статей свидетельствует о родах на дороге и смерти брошенного без помощи новорожденного, а вторая приравнивает к убийцам тех, кто подкидывает детей своих на распутье у городских ворот, в случае если никто не берет их к себе на воспитание.
В Уставе Иоанна Постника, на который давал ссылки Номоканон, было предусмотрено подкладывание ребенка к церковным дверям. За это виновных приравнивали к убийцам. Необходимо выделить, что влияние Византийских законных мыслей на развитие русского уголовного права, возникшего еще с пор принятия христианства, во все без исключения законодательные акты, вплоть до Соборного уложения наблюдалось частично и только лишь в заключительном приобретает определенную завершенную систему.
В Соборном уложении 1649 года право уже наиболее дифференцированно подойдет к установлению наказуемости за убийство детей. В нем смертоубийство отца и матери собственных детей, рожденных в супружеских взаимоотношениях, рассматривалось, как менее опасное деяние по сравнению с смертоубийством матерью внебрачного ребенка. И, наоборот, кара ужесточалась, если было совершено убийство матерью незаконнорожденного ребенка: «А будет которая жена учнет жити блудно и скверно и в блуде приживет с кем детей и тех детей сама или иной кто по ея велению погубит, а сыщется про то допряма и таких беззаконных жен, и кто по ея велению детей ея погубит, казнити смертию безо всякия пощады, чтобы на то смотря, иные такова беззаконного и скверного дела не делали и от блуда унялися».
Изменяя условия государственной и общественной жизни, Петр I В указах от 4 ноября 1714 г. № 2856 и от 4 ноября 1715 г. № 2953 в целях борьбы с детоубийством ПОСТАНОВИЛ создавать особые дома для воспитания внебрачных детей («гошпиталей для сохранения зазорных младенцев, которых жёны и девки рождают беззаконно, и стыда ради отметывают в разные места, от чего оные младенцы безгодно помирают, а иные от тех же, кои рождают, и умерщвляются»). Внебрачные матери могли приносить своих детей в эти дома. От них не только не спрашивали никаких документов, но и не спрашивали их имени – им дозволялось приносить детей тайно, с закрытыми лицами. Но, СОГЛАСНО УКАЗУ от 4 ноября 1715 г. № 2953, «ежели такие незаконно рождающие явят умерщвленье тех младенцев, оные за такие злодейственные дела сами казнены будут смертью». Артикул воинский Петра I 1715 г., разработанный и утвержденный в промежуток проведения Петром I военной реформы и содержащий огромное число общепринятых мерок обще – уголовного характера, причислил детоубийство законнорожденного ребёнка к тяжкому квалифицированному типу убийства.
В Своде законов криминальных Российской Империи 1832 г. отдельно предусматривалась равно как уголовная ответственность за убийство детей (чадоубийство), так и за детоубийство (убийство малолетнего). Причем эти преступления относились к умышленным, совершенным при отягчающих обстоятельствах («особенным смертоубийствам»). Убийство при отягчающих обстоятельствах каралось бессрочными адскими трудами. Подобным способом, Свод законов уголовных Российской Империи 1832 г. никак не акцентировал в качестве привилегированного убийство незаконнорождённого ребёнка. Предумышленное нанесение смерти малолетнему ребёнку вне зависимости от его возраста и законности появления на свет признавалось тяжким преступлением .
Понятие детоубийства в первый раз было представлено в российском Уголовном Законодательстве в ст. 1451 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., где детоубийство было определено, как убийство незаконнорожденных сына или дочери, совершенное матерью от стыда или страха при появлении на свет ребенка. В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. законодатель свидетельствует о смертоубийстве новорожденного, как о преступлении со смягчающими факторами. За совершение данного преступления в соответствии с наказанием статьи полагались тюрьма сроком на 2 года или ссылка на поселение. Признавая подобное смертоубийство наименее опасным, законодатель аргументировал это тем, что состояние виноватой женщины здесь необычное, и она часто, терзаемая позором, боязнью, угрызениями совести и физиологическими мучениями, теряет рассудок и решается на убийство ребенка, хорошо не осознавая того, что делает. Действие данной нормы распространялось только лишь в эти эпизоды, когда мать лишала возможности существовать своего ребенка, являющегося по своему статусу «незаконнорожденным». В случае если мать убивала своего законнорожденного ребенка, санкция следовала наиболее строгая. Очевидно, в этот промежуток, в отличие от Соборного уложения 1649 г., законодатель наиболее благосклонно относился к матерям-убийцам собственных внебрачных детей. Данное возможно пояснить рвением страны урегулировать сексуальную жизнь в обществе, внедрить ее в нравственные и высоконравственные границы. В Российской Федерации в этот промежуток рождение ребенка, зачатого и появившегося на свет вне брака, отрицательно оценивалось окружением. Женщины, произведшие незаконнорожденных детей, подвергались социальному порицанию и стыду. (Приложение 1).
Предусматривалась уголовная ответственность за убийство матерью народившегося ребенка и в Уголовном уложении 1903 г. В соответствии со ст.461 Уголовного уложения 1903 г. «мать, виноватая в смертоубийстве прижитого ею вне брака ребенка при его рождении, наказывалась исправительным домом». Это убийство также расценивалось как менее опасное, т.к. женщина в родовой период испытывает особенные физиологические и моральные страдания, которые выводят ее из психологически стабильного состояния, в связи с этим она не может в полном объеме осознавать собственные действия и руководить ими, а также и паникой за будущее, как самой виноватой, так и ее незаконнорожденного дитя.
Из вышесказанного можно подойти к выводу, что само по себе убиение матерями собственных новорожденных малышей во все времена было наказуемо и считалось, как сейчас принято говорить, противоправным деянием. Отметим, что в разные промежутки времени в истории, наказуемость была различной. Так изначально, детоубийство вовсе не являлось преступлением, но только потому, что в семье и так было огромное количество детей и прокормить их было тяжко. Поэтому, следует признать, что убийство тогда было вынужденной мерой. Позже, в Древней Руси за детоубийство новорожденных ответственность выражалась в грехе женщин, который они должны были замаливать очень долго. По Соборному Уложению ответственность ужесточалась за убийство матерями своих незаконнорожденных детей и наказывалось смертной казнью. С возникновения эпохи Петра 1, за детоубийство была отменена смертная казнь. Ответственность в то время наступала или отправлением в монастыри на каторжную работу, или побоями плетьми, кнутом, или пожизненным трудом. В последующем кара за убийство матерью новорожденного ребенка смягчалось только при убийстве внебрачного ("незаконнорожденного") дитя. В других обстоятельствах убийство сына или дочери ("чадоубийство") расценивалось как квалифицированный вид преступления, так же как убийство отца, матери либо другого родственника по восходящей или нисходящей линии. Вероятно, меры, которые применялись в то время, кажутся жесткими и бесчеловечными, но зато ужас перед возможностью наступления этих последствий обозначало женщинам осознание того, что такое преступление совершать нельзя. Тогда, как и сейчас, совершая эти деяния, женщины, конечно, думали, что все сумеют скрыть и останутся безнаказанными.
1.2 Советский период
