1. Место добра и зла в категориях этики
Как и всякая наука, этика располагает богатым арсеналом категорий. Именно они наряду с законами, принципами, методами составляют основу содержания любой науки. Само слово «категория» греческого происхождения. Им обозначаются наиболее общие понятия, отражающие существенные стороны действительности. Это – узловые пункты человеческого познания.
В этическом отношении эти категории отражают ту сторону общественных отношений, которая связана с поведением людей, с их отношением друг к другу, к обществу, государству, семье к коллективу с точки зрения добра и зла, долга, чести, справедливости. Другими словами, категории этики можно оценивать с точки зрения добра и зла, хорошего или плохого, а сами они могут выступать формой этой оценки: человек долга, честный, порядочный, справедливый, ответственный и т. п.
Однако категории добра и зла, их нравственная оценка разными людьми часто бывает различной. Это объясняется тем, что категории этики объективны по содержанию и субъективны по форме.
Объективность содержания означает, что в нем сконцентрировано то, что есть в реальной жизни и не зависит от сознания людей. И именно это содержание по - разному оценивается людьми. Эта оценка зависит от целого ряда факторов: интеллектуального развития личности, ее нравственной культуры, а также образа жизни.
Данное тестирование необходимо проводить по всем этическим категориям, которые весьма многочисленны. Эти категории принято классифицировать. Одни ученые делят их на структурные и субстанциональные.
Другие кладут в основу иной принцип: всю классификацию строят на основе одной из категорий, которая рассматривается как функциональная. Например, Эпикур подчинял все категории этики категории счастье. Аристотель главной считал категорию блага, а Кант – категорию долга. Впрочем, нет единого взгляда на этот счет и в наше время. В отечественной науке всю совокупность категорий часто делят исходя из структуры морали. В качестве основных элементов этой структуры некоторые авторы выделяют моральную практику, моральное сознание и нравственное самосознание, а нравственные отношения и нравственная деятельность в совокупности составляют нравственную практику.
Приняв за основу вторую позицию, среди категорий этики можно выделить: категории морального сознания, категории нравственных отношений и категории нравственной деятельности. Следует заметить, что и эта классификация весьма уязвима, ибо все категории находятся в тесном единстве, взаимно дополняют друг друга, переходят из одной группы в другую, оказывают взаимное влияние друг на друга.
На основе морали, категории этики можно подразделить на 3 группы:
1. категории собственно морального морального сознания (моральный принцип, моральная норма, моральное убеждение, нравственная цель, моральный выбор)
2. категории нравственных отношений (нравственное взаимодействие, нравственный конфликт, моральный авторитет, моральная репутация)
3. категории моральной практики (моральный поступок, моральное воздаяние, моральные последствия, моральные последствия.
В принципе можно утверждать, что все категории этики являются и категориями морального сознания, ибо какие бы стороны морали они не отражали – все они фиксируются в моральном сознании. Сущностные категории морального сознания: добро, зло, долг, честь, достоинство, совесть и другие занимают центральное место в системе категорий, но их нельзя отрывать от нравственных отношений и моральной практики.
2. Добрее не тот человек, который не делает зла, а тот, который его не желает
В широком смысле слова добро и зло обозначают положительные и от-рицательные ценности вообще. Мы употребляем эти слова для обозначения самых различных вещей: «добрый» значит просто хороший, «злой» — пло-хой. В словаре В. Даля, например, (напомним, названного им «Словарем жи-вого русского языка») «добро» определяется сначала как вещественный до-статок, имущество, стяжание, затем как нужное, подходящее и лишь «в ду-ховном значении» — как честное и полезное, соответствующее долгу челове-ка, гражданина, семьянина. Как свойство «добрый» также относится Далем прежде всего к вещи, скоту и потом только к человеку. Как характеристика человека «добрый» сначала отождествляется Далем с «дельным», «сведу-щим», «умеющим», а уж потом — с «любящим», «творящим добро», «мяг-косердным». В большинстве современных европей¬ских языков употребляется одно и то же слово для обозначения материальных благ и блага морального, что дает обширную пищу для морально-философских рассуждений по поводу хорошего вообще и того, что является добром самим по себе.
3. Соотнесенность с идеалом
В историческом развитии ценностного сознания, в истории мо¬ральной философии и моралистики, несмотря на сохранение лексического единства («старое доброе вино», «добрый конь», «добрая работа», «доброе деяние», «одобрение»), происходит понимание смысловых различий в употреблении слова «добро». Самым важным при этом было различение добра в относи-тельном и абсолютном смысле. «Доброе» в одном случае — это хорошее, т.е. приятное и полезное, а значит, ценное ради чего-то другого, Ценное для дан-ного индивида, в сложившихся обстоятельствах и т.д., а в другом — есть вы-ражение добра, т.е. ценного самого по себе и не служащего средством ради иной цели.
Добро в этом втором абсолютном значении — моральное, этическое понятие. Оно выражает положительное значение явлений или событий в их отношении к высшей ценности — к идеалу. Зло есть противоположность добра.
Исторический процесс формирования этих понятий был про¬цессом ста-новления и развития самой морали. Что здесь происхо¬дит? Во-первых, добро и зло осознаются как особого рода ценнос¬ти, которые не касаются природных или стихийных событий и явлений. То, что совершается само по себе, т.е. стихийно, может иметь благие или злые последствия для человека. Но такие стихий¬но совершающиеся события и явления сами по себе не имеют отноше-ния к тому, о чем мыслят в категориях добра и зла, они лежат по ту сторону добра и зла. Добро и зло характеризуют намеренные действия, совершенные свободно, т.е. поступки.
Во-вторых, добро и зло обозначают не просто свободные поступки, но действия, сознательно соотнесенные с определенным стандартом — в конеч-ном счете с идеалом.
В стихии прорывается изначальный хаос. Природа слепа в своих сти-хийных проявлениях. Человек же обладает силой в какой-то мере обуздывать стихию. По крайней мере, стихию своего характе¬ра: не поддаваться гневу, не предаваться искушениям (искушениям сладострастия, корысти, власти или славы), не распускаться и воздерживаться от распущенности и т.д. Во всех этих случаях обу¬здание следует понимать в почти буквальном смысле этого слова — надевания, узды. Человек может обуздывать себя. Добавим к этому, пока в порядке парадокса: через самообуздание человек обретает свободу.
Итак, содержание добра и зла обусловлено идеалом нравствен¬ного со-вершенства: добро — это то, что приближает к идеалу, зло — то, что отдаля-ет от него. Зная, что в истории существовали различные мнения относительно того, к чему должен стремиться человек, чтобы достичь совершенства, легко представить концеп¬туальное разнообразие в трактовках добра и зла. В зави-симости от нормативного содержания, вкладываемого в представление об идеале, добро и зло трактовались как счастье и несчастье, наслаждение и страдание, польза и вред, соответствующее обстоятельст¬вам и противореча-щее им и т.д.
Наблюдение и поверхностное осмысление действительного раз-нообразия в содержательном истолковании добра и зла может вести к выводу об относительности понятий о добре и зле, т.е. к релятивизму в моральных суждениях и решениях: одним нравится удовольствие, другим — благоче-стие. Доведенная до крайности, такая позиция чревата моральным волюнта-ризмом: сегодня я исполняю долг, а на праздник потешу себя удовольствия-ми, ну, а если понравится, так и в последующие будни можно будет про-должить наслаждаться. Чреватый волюнтаризмом, релятивизм фактически знаменует положенность себя вне морали, потусторон¬ность индивида добру и злу, а, в конечном счете — аморальность, поскольку всякое (обнаруживаемое ли по лености души или по вялости духа) безразличие в отношении добра и зла знаменует отвращенность от добра и, по меньшей мере, потенциальную открытость злу. Это и есть необузданность, открытость стихии внутреннего хаоса. В кантовских рассуждениях о том, что потака¬ние склонности означает потворствование злу, отражена именно эта особенность нравственной жизни.
Наконец, в-третьих, добро и зло как моральные понятия связаны с ду-шевным и духовным опытом самого человека и существуют через этот опыт. Как бы ни определялись философами источники добра и зла — творятся они человеком по мерке его внутреннего мира. Соответственно утверждение добра и борьба со злом достигаются главным образом в духовных усилиях человека. Внешние действия, пусть и полезные для окружающих, но не оду-хотворенные стремлением человека к добродеянию, остаются лишь формаль-ным обрядом. Более того, любые ценности — на¬слаждение, польза, слава, красота и т.д. — могут быть как добром, так и злом в зависимости от того, как индивид переживает свой конкретный опыт «освоения» этих ценностей в отношении к идеалу, к высшему благу.
3. Природа и содержание добра и зла
По своему императивно-ценностному содержанию добро и зло как бы представляют собой две стороны одной медали. Они взаимо¬определены и в этом они как бы равны. Человек узнает зло, поскольку имеет определенное представление о добре; он ценит добро, испытав на собственном опыте, что такое зло. Кажется, утопично желать только добра, и нельзя в полной мере отрешиться от зла, не рискуя в то же время потерять добро. Существование зла порой представляется своего рода условием или непременным сопут-ствующим обстоятельством существования добра.
«Что бы делало добро, если бы не существовало зла, и как бы выгляде-ла земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от деревьев и от живых су-ществ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все де-ревья и все живое, из-за своей фантазии наслаждаться голым светом?» — ис-кушает Сатана своими вопросами Леви Матвея, ученика Иешуа Га Ноцри .
Добро и зло связаны тем, что они взаимно отрицают друг друга. Они содержательно взаимозависимы. Однако равны ли они по своему онтологиче-скому статусу и соразмерны ли по аксиологическому статусу? На этот во-прос давались разные ответы.
Согласно одной, менее распространенной, точке зрения, добро и зло яв-ляются однопорядковыми началами мира, находящимися в постоянном и не-устранимом единоборстве. Такая точка зрения, признающая равновеликость противоположных начал мира, на¬зывается дуализмом , Наиболее ярким вы-ражением религиозно-этического дуализма стало в первой половине III в. ма-нихейст¬во — учение, основанное персом Мани на базе различных рели-гиозных традиций. Согласно манихейству, в мире борются два независимых и самостоятельных начала добра и зла или света и тьмы. В ходе их постоянной борьбы происходит смешение различных элементов добра и зла. Посланники Бога — Будда, Заратустра , Иисус и, наконец, сам Мани — должны были, по этому учению, навсегда утвердить четкие границы между двумя началами. Сам Мани был побит камнями по наущению зороастрийских священников, но его учение достигло Европы и в виде тех или иных ересей просуществовало на протяжении всего средневековья. Манихейство является еретической вет-вью хрис¬тианства.
Задумаемся вот о чем: можно ли сказать, что добро и зло сосуществуют так же, как во Вселенной соприсутствуют свет и тьма? Или же их отноше-ния иные — подобные свету и тени, как они видятся нами на Земле? По-скольку понятия добра и зла касаются именно людей в их земных свершени-ях, мы должны, по-видимому, принять второе сравнение.
К этому склоняет нас и другая точка зрения относительно природы добра и зла. Как на Земле солнечные лучи являются источником и света, и те-ни, так и добро со злом, взаимосоотне¬сенные, определены в отношении треть-его . Так учат большинство религиозных нравственных учений: добро пред-ставляет собой путь к абсолютному добру — к Божеству, зло же есть отпаде-ние от Божества. Действительным абсолютным мировым началом явля¬ется божественное добро, или абсолютно добрый Бог. Зло же — результат оши-бочных или порочных решений человека, пусть далее провоцируемого Дья-волом, однако свободного в своем выборе. Но ведь и Дьявол, или Сатана, как носитель зла отнюдь не абсолютен; согласно иудейско-христианским воззре-ниям, Дьявол — это пад¬ший ангел, т.е. заблудший сын Божий. Так что и пе-ред человеком стоит задача конечного выбора не между абсолютами добра и зла, но между добром, которое потенциально абсолютно, тяготеет к абсолю-ту, и злом, которое всегда относительно.
