Глава 1. Самооговор и оговор как разновидность ложных показаний.
§ 1. Признание обвиняемым своей вины при разграничении от самооговора и оговора.
В ходе дознания, следствия и судебного разбирательства центральной фигурой, вокруг которой развертывается процессуальная деятельность, всегда является подозреваемый (обвиняемый, подсудимый). Допросы этих лиц – обязательные следственные и судебные действия, направленные на проверку имеющихся и получение новых доказательств, облекаемых в форму показаний. В показаниях подозреваемого содержатся объяснения по поводу имеющихся доказательств его вины и выражается его отношение к предъявленному обвинению. Подозреваемый не несет ответственность за доброкачественность своих показаний и, согласно УПК РФ, может говорить правду, лгать или отказаться от дачи показаний в принципе. Такое положение закона обусловлено тем, что допрос подозреваемого, обвиняемого - средство реализации его права на защиту.
Показания обвиняемого могут либо подтверждать предъявленное ему обвинение (полностью или частично), либо опровергать его. Но самое главное, что и те и те показания, могут быть как истинные, так и ложные. Собственно, та разновидность показаний, где признание ложно и называется самооговором.
Самооговор представляет собой показания подозреваемого, обвиняемого, в которых он признает свою вину в совершении какого-либо уголовно-наказуемого деяния, но в действительности оно им совершено не было. Само слово «самооговор» с этимологической точки зрения раскрывается через понятие «оговора». Оговорить значит опорочить, обвинить в чем-либо; облагать, оклеветать, возвести небылицу» . Две существенные особенности оговора это – его ложность, т.е. несоответствие объективной реальности и его обвинительная направленность. Приставка «само» означает, что источником этого ложного обвинения является сам человек, т.е. кто-либо обвиняет сам себя.
С правовой точки зрения самооговор становится таковым лишь после того, как ложное сообщение обвинительного характера облекается в предусмотренную законом форму показаний. Следовательно, самооговору всегда предшествуют возбуждение уголовного дела, возникновение подозрений в отношении определенного лица, его вызов и допрос. Иногда на этой стадии применяются меры процессуального принуждения. Поскольку в показаниях речь идет об юридически значимых фактах, ложное признание нередко влечет за собой ряд существенных последствий.
Обосновывая в известной мере существующие подозрения, признание требует соответствующей проверки и оценки. Если же при этом допускается небрежность, оговоривший себя может быть привлечен к уголовной ответственности и осужден.
Важная особенность самооговора состоит в том, что эти показания зачастую кажутся наиболее убедительными, расцениваются как прямое доказательство по делу. Подтверждение ложного признания иными доказательствами ведет к тому, что следователь, а затем и суд могут признать установленной виновность оговорившего себя. Для следователя наличие такой убежденности создаст условия для составления обвинительного заключения и направления дела в суд, для суда же такое признание иногда сказывается достаточным основанием для вынесения приговора.
Отмеченная опасность обусловлена особо предпочтительным отношением к признанию обвиняемого со стороны многих практических работников. Естественно, возникает вопрос, в чем состоит притягательная сила признания? По всей видимости, объяснением служит факт, что, признавая себя виновным в совершении преступления, подследственный свидетельствует против себя, во вред себе. Вера в защитный импульс, в «инстинкт самосохранения», якобы всегда препятствующий ложному признанию, распространена гораздо шире, чем можно себе представить. А это часто порождает слепое доверие к признанию, к тому, что с его получением расследование по существу заканчивается, признание остается без надлежащей проверки и критической оценки.
«История вопроса об отношении к признанию уходит и корнями в глубокую древность, когда в уголовном процессе господствовала идея о признании как «царице» всех доказательств. Однако в том представлении фактически и поныне некоторые убеждены, что «взять на себя чужую вину можно только под пыткой. А поскольку пыток не применяют, то и ложных признаний своей вины не может быть» .
Отмечая всю опасность ложных признаний, необходимо подчеркнуть большое значение истинного признания. Как правило, никто лучше преступника не знает всех обстоятельств исследуемого события. Изложение их в показаниях дает следователю возможность вполне воссоздать механизм преступного деяния, собрать доказательства, объективно подтверждающие сам факт преступления и совершение его собственно привлекаемым к ответственности. Признание позволяет с исчерпывающей полнотой проверить все следственные версии. В этом и состоит криминалистическое значение признания обвиняемого, которое должно явиться предпосылкой для придания ему надлежащего доказательственного значения, ибо признание «само по себе должно быть признано менее всего ценным доказательством». Не подтвержденное фактами, оно не имеет никакой доказательной силы и не может обосновать обвинительного приговора» .
Практика советского времени, к сожалению, знала немало примеров, когда основным и решающим доказательством по делу являлось признание самого обвиняемого, которое на поверку оказывалось ложным и вынужденным . Решительное осуждение имевших место нарушений законности поставило на место смещенные акценты по вопросу доказательственного значения признания. С середины 50-х годов практика была решительно ориентирована на правильную оценку показаний обвиняемого. Так, в определении судебной коллегии по уголовным делам по делу Жидких от 3 сентября 1955г. подчеркивалось, что признание обвиняемого не освобождает органы предварительного следствия и суд от обязанности тщательно исследовать все обстоятельства, имеющие значение при решении вопроса о доказанности предъявленного обвинения .
В период 1956—1958 гг. на страницах юридических журналов развернулась широкая дискуссия по вопросам оценки и возможностей использования признания . Высказанные точки зрения, базирующиеся на обобщении практики и достижений научной мысли, позволили усовершенствовать ряд положений уголовно-процессуального законодательства. Итогом усилий практических и научных работников явилось законодательное закрепление требования, предписывающего использовать признание в качестве основы обвинения «лишь при подтверждении совокупностью имеющихся по делу доказательств» . Этот исходный принцип оценки показаний обвиняемого определяет необходимость самого осторожного и критического подхода ко всякому признанию, которое может оказаться ложным. В наше время этот принцип также остается закреплённым в уголовно-процессуальном законодательстве. «Признание обвиняемым своей вины в совершении преступления может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении его виновности совокупностью имеющихся по уголовному делу доказательств» .
В целях более детального и дифференцированного рассмотрения ложных признаний следует выделять разные виды самооговоров. Их классификация облегчает уяснение характерных особенностей каждого вида и тем самым способствует предотвращению и разоблачению ложных признаний на практике.
Прежде всего деление самооговоров на различные виды возможно на основе анализа их содержания: одни из них связаны с признанием обвиняемым только своей вины, другие же содержат утверждение об участии в преступлении также и иного лица или нескольких лиц. В отношении этих лиц показание может быть как истинным, так и ложным, т. е. оговором. Самооговор, содержащий констатацию лишь собственной вины, можно назвать простым, а соединенный с оговором иных лиц - сложным.
Как показало изучение практики, ложное обвинение посторонних лиц - нередкое явление, сопутствующее самооговору. Этим случаям характерно стремление обвиняемого переложить на другого основную тяжесть вины, приписать ему решающие действия в совершении преступления, отводя себе второстепенную роль. Появление такого акцента должно настораживать, ориентируя на самое придирчивое исследование подобного признания. Это тем более необходимо, если аналогичные по направленности показания дает и соучастник. Следовательно, деление ложных признаний на простые и сложные, несмотря на некоторую условность употребляемых обозначений, имеет определенный практический смысл.
Немаловажное значение для разоблачения ложных признаний имеет и следующий принцип классификации. В зависимости от того, является ли признание ложным полностью дли частично, различается полный или частичный самооговор. Известны ситуации, когда лицо признавало свою вину, будучи абсолютно непричастным к совершению преступления. В других же случаях истинный виновник преступления оговаривает себя лишь по отдельным, отягчающим его вину обстоятельствам. В первом случае ложное признание может быть названо полным самооговором, во втором – частичным.
По отношению к факту преступного деяния ложные признания подразделяются на несколько видов. При этом усматривается очевидная зависимость ложного признания от характера сведений, которыми располагает орган расследования к моменту производства допроса.
Как известно, содержание исходных данных по делам о преступлениях разного вида бывает различным с точки зрения уже установленных и известных участникам дела обстоятельств. Анализ исходных данных позволяет различать три группы дел .
По делам первой группы в исходных данных освещается определенное событие, которое бесспорно установлено как вредное следствие вызвавшей его причины. И хотя характер и сущность этой причины еще не известны, но имеющиеся данные позволяют в первую очередь предполагать, что расследуемое событие - результат совершения преступления. При этом исходный материал допускает различные объяснения относительно состава преступления, которое могло быть причиной расследуемого события. Возможно также, что причина события и вовсе не носит преступного характера, например, пожар мог возникнуть как в результате поджога, так и вследствие нарушения правил техники безопасности и даже случайного стечения обстоятельств; внезапное исчезновение человека может быть объяснено совершением в отношении этого лица преступления, а также несчастным случаем, и, наконец, умышленным сокрытием своего местопребывания.
Допросу подозреваемого предшествует оформление этих сведений в различного рода следственные версии, проверка которых и осуществляется посредством допроса. В таких случаях по разным причинам может возникнуть ложное признание относительно несовершенного преступления (признание в убийстве при внезапном тайном отъезде человека). В других случаях может последовать самооговор, касающийся совершенного в действительности преступления. В таком признании в зависимости от ряда обстоятельств субъективная и объективная стороны преступления могут быть либо искажены, либо освещены достаточно правильно. Искажение элементов состава преступления, в действительности совершенного, бывает направлено на преувеличение вины, либо на преуменьшение ее по сравнению с действительно совершенным преступлением. В случаях невиновной осведомленности о событиях, предшествующих, сопутствующих и последующих за деянием, картина преступления в показаниях подозреваемого может в большей или меньшей степени правильно отражать имевшее место событие.
«В исходных данных по делам второй группы содержатся сведения об имевших место преступных действиях, чаще всего умышленного характера... Особенностью таких сведений является то, что они хотя и дают достаточные основания предполагать, что событие преступления имело место, однако это еще требует дальнейшей проверки. Зачастую все содержание расследования сводится к проверке того, были ли совершены действия, по поводу которых возбуждено уголовное дело» .
Кроме того, по делам этой группы помимо факта совершения преступных действий бывает необходимо обосновать их противоправный характер. Примерами подобных дел служат дела об изнасилованиях, возбуждаемые по жалобе потерпевшей, дела о взятках при наличии заявления взяткодателя, дела о хищениях, возбуждаемых по материалам ревизий, и т. п. Обычно в такого рода делах заявитель не только указывает на конкретное лицо, совершившее преступление, но и описывает обстоятельства, характеризующие объективную и субъективную стороны деяния. Эти сведения зачастую прямо, кладутся в основу следственных версий, создавая представление о различных сторонах состава расследуемого преступления.
Поэтому признание, полученное по таким делам, как правило, содержит информацию, характеризующую объективную и субъективную стороны преступления даже в тех случаях, когда оно ложно. В силу этого, ориентируясь на особенности первоначально имеющейся информации, следователь даже при наличии признания подозреваемого не должен оставлять без рассмотрения вопросы доказанности как самого события, так и его преступного характера.
По делам третьей группы характерна очевидность события, послужившего основанием к возбуждению дела, при полном отсутствии или ограниченности сведений о субъекте преступления.
При этом зачастую первоначальные следственные действия позволяют выявить ряд данных, характеризующих объект посягательства и объективную сторону преступления. Так, при осмотре места убийства становится очевидным не только объект посягательства -личность, но и способ, которым было совершено преступление.
Самооговор по такого рода делам чаще всего содержит признание относительно действительно совершенного преступления. Изложение же в этом признании обстоятельств, образующих элементы состава преступления, может более или менее правильно отражать картину деяния либо существенно отклоняться от нее. В случаях, когда такое ложное признание вызвано причинами, находящимися в пределах следственной ситуации, не последнюю роль в искажении или, напротив, правильном освещении фактических обстоятельств играет то, насколько верно практический работник воспринял все исходные данные и мысленно реконструировал расследуемое событие.
Сказанное подводит нас еще к одному важному принципу классификации ложных признаний - по источнику их возникновения. По этому признаку признания могут быть разделены на две большие группы. К первой относятся самооговоры, возникшие по инициативе допрашиваемого, не связанные с условиями и порядком производства следствия. Ко второй - те ложные признания, причина возникновения которых заключена главным образом в условиях расследования. Более подробно эти группы будут рассмотрены при освещении причин самооговора. Сейчас же следует указать на то, что подобное деление чрезвычайно существенно с практической точки зрения.
Изучение уголовных дел позволяет констатировать, что ложные признания, возникшие по инициативе самого подследственного, как правило, легче разоблачаются. Практические работники относятся к ним с большей долей критичности, подвергают их более тщательной проверке и исследованию. Там же, где допрашивающий вольно или невольно создал условия, провоцирующие ложные признания, использовал неправильные методы воздействия на личность для получения желательных показаний, разоблачение самооговора затруднено. Укладываясь в представленную версию о механизме преступного деяния и других обстоятельствах, сопутствующих ему, такое ложное признание труднее поддается разоблачению.
Вообще самооговор поэтому особенно опасен, что к моменту его получения уже возбуждено уголовное дело, которое и порождает тенденцию обращать внимание и учитывать скорее обстоятельства, подтверждающие вину, чем ее опровергающие.
Виды самооговора выделили А.Р. Ратинов и Т.А. Скотникова:
1) В зависимости от того, касается ли самооговор только самого подозреваемого или содержит обвинение других лиц:
- простой самооговор
- сложный самооговор
2) По признаку причастности подследственного к инкриминируемому деянию:
- полный
- частичный
3) По отношению к тому, касается ли ложное признание действительно совершенного либо вымышленного преступления:
- самооговор в отношении преступления, которое на самом деле было кем-то совершено
- самооговор в отношении вымышленного преступления
- самооговор в отношении мнимого преступления, т.е. события имевшего место, но не наказуемого
4) По признаку преувеличения, усугубления характера преступления и вины по сравнению с подлинным деянием и действительной виной субъекта:
- допрашиваемый считает более значительной, чем в действительности, объективную сторону преступления
- допрашиваемый считает более значительной, чем в действительности, субъективную сторону преступления,
- допрашиваемый преувеличивает по сравнению с действительностью и объективную и субъективную стороны преступления.
5) По признаку уменьшения, смягчения характера преступления и вины по сравнению с подлинным деянием:
- допрашиваемый, будучи невиновен, признает обстоятельства, относящиеся к объективной стороне преступления, смягчая их по сравнению с подлинным событием
- допрашиваемый, будучи невиновен, признает обстоятельства, относящиеся к субъективной стороне преступлен смягчая их по сравнению с подлинным событием
- допрашиваемый, будучи невиновен, смягчает по сравнению с действительно совершенным деянием и объективную субъективную стороны.
6) По источнику возникновения ложные признания могут быть подразделены на:
- самооговор, возникший по инициативе и в силу особенностей личности допрашиваемого
- самооговор, возникший по инициативе и в результате действий допрашивающего .
Разумеется, конкретный самооговор не может относиться только к одному из указанных выше видов, поскольку каждый из них есть результат рассмотрения ложного признания лишь с одной определенной точки зрения. Всякое же явление требует всестороннего анализа. Признание обвиняемого, будучи рассмотрено с позиций каждого из перечисленных признаков, легче поддается проверке и оценке, что облегчает и своевременную диагностику возможного самооговора. В этом состоит и практическое значение классификации ложных признаний.
В чем же сущность признания обвиняемым своей вины? Для рассмотрения этого вопроса следует проанализировать несколько понятий.
Владимиров Л.Е. определил признание своей вины следующим образом: «признание обвиняемым своей вины – это сознание им в совершении преступления, которое составляет предмет обвинения» . Собственное признание следует отличать от показаний обвиняемого, которыми он признает какие-либо факты против своих интересов в судебном деле. Собственное признание – это сознание в совершении преступления, даже если такое сознание было изменено, отличается от того, что было в действительности и имеет своей целью видоизменить субъективный или объективный состав преступления и характеризующее преступное деяние иным образом, с другими мотивами, отличными от тех, что утверждает обвинение . Другими словами, обставление признания иными обстоятельствами можно назвать ограничениями. Собственным признанием обвиняемого считается признание обвинения как без ограничений, так и с ними.
Так, Титтман писал: «Заявление обвиняемого, что то, в чем его обвиняют, верно, или что он совершил наказуемое деяние, называется собственным признанием». Определения других ученых Миттермайера, Гейера, Гросса, Варга, Лозинга в целом сводятся к одному и тому же смыслу, который соединяет в себе сознание и признание какого-либо отдельного, невыгодного обстоятельства. Между тем под собственным признанием следует понимать только одно сознание, которое влечет за собой важные процессуальные последствия. Стивен так определяет признание своей вины: «A confession is an admission at any time by a person charged with a crime, stating or suggesting the inference that he committed the crime. Confessions, if volantary, are deemed to be relevant facts as against the persons who make them only», т. е. «собственное признание есть признание, сделанное в какое-либо время лицом, обвиняемым в преступлении, устанавливающее или подсказывающее заключение, что-то лицо совершило преступление. Признание, добровольно сделанное, почитается относящимся к делу обстоятельством лишь в отношении тех лиц, коими оно сделано». Так, слово «подсказывающее» представляется нам не верным, поскольку признание своей вины должно быть прямо выражено в словах и не должно быть подсказанным или двусмысленным.
Признание обвиняемым какого-либо отдельного факта, который не выгоден для него, нельзя рассматривать как признание своей вины. Так, если следователь или судья из признания одного факта сделают вывод о признании вины обвиняемым, то это признание будет сделано судьей или следователем, а не самим обвиняемым. Например, признание обвиняемым вражды или конфликта с человеком в чьем убийстве он подозревается совсем не говорит о том, что он совершил признание в его убийстве. В противном случае такое признание будет приписано ему обвинением.
Что касается сущности оговора, Владимиров Л.Е. «Оговор подсудимым посторонних лиц считается доказательством несовершенным». Действительно, оговор считается показанием, которое должно быть доказано. При оценке доказательственных качеств оговора всегда следует иметь в виду, что если человек не щадит себя, то другого он пощадит еще меньше.
Вообще сущность оговора скрывается в его психологической стороне. Ведь что-то заставляет человека сделать оговор. Как правило, это – месть, ненависть, ревность, зависть, гнев. При оценке оговаривающих показаний всегда следует помнить, что дурные чувства у людей встречаются чаще, чем добрые. Гросс в «Криминальной психологии» писал, что «никогда не следует забывать, что эгоизм, лень и тщеславие суть единственные мотивы людей, на которые можно всегда и безусловно полагаться. Напротив, любовь, верность, честность, религиозность, любовь к родине, все это может пошатнуться, все это может упасть, хотя бы оно долго и непоколебимо стояло. Десять раз вы рассчитывали на эти чувства, они держались; пришел случай, и в одиннадцатый раз все это сокрушилось и распалось, как карточный домик. Напротив, на эгоизме, на лени, на тщеславии вы всегда можете строить, не бойтесь: они выдержат. Еще замечательнее та быстрота, с которою человек, по-видимому, вполне надежный в добре, переходит к злу» .
Итак, при рассмотрении сущности оговора и самооговора оговор предлагается определить, как обвинение лица в совершении противоправного деяния, не соответствующее объективной реальности. В сущности оговора стоит учитывать его психологическую составляющую. При оценке оговаривающих показаний всегда следует помнить, что дурные чувства у людей встречаются чаще, чем добрые.
Самооговор предлагается определить, как показания подозреваемого, обвиняемого, в которых он признает свою вину в совершении какого-либо уголовно-наказуемого деяния, но в действительности оно им совершено не было. Собственное признание следует отличать от показаний обвиняемого, которыми он признает какие-либо факты против своих интересов в судебном деле.
Признание обвиняемым своей вины не должно без проверки приниматься следователем и являться доказательством. Признание позволяет с исчерпывающей полнотой проверить все следственные версии. В этом и состоит криминалистическое значение признания обвиняемого, которое должно явиться предпосылкой для придания ему надлежащего доказательственного значения.
Признание разнопланово, может характеризоваться в разных аспектах которые следует отдельно учитывать, поскольку их знание облегчает проверку полученных показаний.
Самооговор следует разделять вышеуказанные виды, выделенные А.Р. Ратиновым и Т.А. Скотниковой. Данную классификацию предлагается использовать на практике. Признание обвиняемым своей вины должно быть рассмотрено следователем со стороны каждого из перечисленных признаков, легче поддается проверке и оценке, что облегчает своевременную диагностику возможного самооговора. В этом состоит и практическое значение сформированной классификации ложных признаний.
§ 2. Тактико-психологические основы самооговора, оговора.
Для решения практических задач очень важно разобраться в том, почему одни подозреваемые, обвиняемые признают свою вину, другие ее отрицают, и почему они дают ложные показания. Понимание того, что именно руководит действиями подозреваемого поможет правильно оценить его поведение в ходе расследования.
Поведение обвиняемого – это результат взаимодействия всех его сторон личности: мыслей, чувств, характера, воли, способностей, интересов, нравственных установок и мировоззрения, которые реализуются в конкретной ситуации, связанной с расследованием уголовного дела. Обусловленное психологическими закономерностями поведение обвиняемого является своеобразной реакцией на реальную обстановку, в которой он оказался к моменту дачи показаний. В связи с этим важной психологической проблемой является мотивация его поведения.
Согласно теории З. Фрейда , каждому человеку изначально присущи чувство вины и тяга к наказанию. Совершив преступление, люди якобы испытывают бессознательную потребность в саморазоблачении, которое происходит непроизвольно через поведение или высказывания. Внутренняя тяга к наказанию проявляется якобы во всех поступках людей против их интересов.
